Валеркин декабрь

Я коснулся повязки на голове. Машка оценила и грустно улыбнулась.

— Да, Валер. Она не знает, как жить иначе. Не понимает и, самое главное, не хочет понять того, что главная проблема в ее жизни — это она сама. Всегда проще обвинить в своих неудачах кого-то другого.

Маша устала говорить и отвернулась.

— Я все понимаю, Маш. Кирюху вот жалко.

— Ничего, поправимся и его заберем!

В течение двух часов, пока Алексей бегал, улаживал, утряхивал и подписывал, у нас перебывал весь медперсонал нашего отделения. Ну как же! Вышли из комы сразу два пациента! Палатный врач легко может докторскую писать, как великий специалист по проблемам мозга. Вот и сейчас, стоя в коридоре перед нашей палатой, он распинался перед коллегами о пользе какого-то промывания. Неужели нам клизмы ставил? В таком случае у несчастного пациента есть только две возможности спастись: либо туда насовсем, либо побыстрее очухаться.

— Машк, — прошептал я. Она повернула голову. — А зачем ты красила волосы?

Она пожала плечами:

— Нравилось. Слушай, Валер, помолчи, я спать хочу!

Я возмутился: спала — спала, как спящая красавица, и опять спать!

Но тут снова стало весело: в дверях появились Машкины опекуны. Видимо, кто-то из отделения им позвонил и вызвал в больницу. Ничего они выглядели, стильненько: холеная дамочка с длинными красными ноготками и красной в цвет лака сумочкой, и безупречно упакованный в костюмчик мужичок в очках за ее плечом. Машка скривилась так, что у меня во рту стало кисло.

— Вас сюда я точно не звала! — Видимо, она их узнала.

— Ну что ты, дочка, — заговорила дама, остановившись на пороге и брезгливо выпятив нижнюю, ярко накрашенную губу. — Мы так за тебя переживали и столько денег потратили на всякие пеленки!

— Не переживай, на твои пеленки и памперсы я тратиться не стану. — прохрипела Машка.

— Мы тебя заберем и Васенька, — дама нежно взглянула на спутника, — устроит тебя в один очень хороший санаторий для таких больных, как ты.

— Там свежий воздух и в палате всего пять человек! — Улыбнулся Васенька, показав клыки.

— Дед где? — спросила Маша.

— Умер дедушка в прошлом году. А квартиру, как твои опекуны, мы сдали. Пришлось, доченька, очень потратиться на тебя!

Я не вынес этого и громко сказал:

— Вот видишь, Маш, не только моих родных Боги умом обделили. У твоей мамочки он весь на одежку и мальчика истратился!

— Да, мамочка, — проскрипела Машка, — два года назад ты выглядела существенно моложе!

— Прекратите, молодые люди! — подал голос Васенька.

— Вася, фу, бяка, — продолжила Маша, — это не для твоих нежных ушек. Мамочка, купи ему наушники. Розовые. Хорошие мальчики не должны слушать плохих девочек!

Женщина стояла и хватала ртом воздух. Развопиться ей мешал лишь больничный антураж, призрачность собственной дочери и мой внушительный гипсовый вид. Но тут из ступора вышел Кирилл. Он отлепился от моей руки, посмотрел на меня и зарыдал. Басом. Громко. Потом встал и, возя рукавом по сопливому носу, потопал к Машкиной родительнице.

— Тетечка, — с надрывом заголосил он, — Валерке так больно, так больно! Он встать не может! И писать хочет! Тетечка!!! Помогите!

Машкина мать обвела шальным взглядом палату и вымелась наружу вместе с Васенькой. Я улыбнулся, а Кирюха деловито утер сопли и спокойным голосом сообщил Машке:

— Ты в подъезде на лестнице живешь. И ко мне ходила, когда я болел!

— Точно, — потрясенно произнесла она. — Маленький мой! Спасибо!

— Ага, — кивнул тот и опять прилепился к моей руке.

И тут вернулся Алексей. С кучей бумажек и моей довольной мамой.

— Валера! — объявила она мне. — Ты поживешь у этого господина, — кивнула в сторону Алексея, — пока не выздоровеешь. Не торопись, ты нужен мне целым и невредимым. — Улыбнувшись, она помахала рукой. — Кирилл, идем!

Тот замотал головой, отошел от меня и опять вцепился в Алексея. Мать разозлилась и резко рванула его за рукав. Рукав треснул, Кирюха заорал. Наш благодетель подумал и попросил маму:

— Подождите пожалуйста снаружи, я хочу поговорить с этим молодым человеком наедине!

Мать вышла, Кирилл умолк и внимательно уставился своими карими глазенками на лично им выбранного папу.

— Послушай меня очень внимательно! — Алексей взял его ручонки в свои. — Твой брат болен, и эта девушка тоже очень больна. Сейчас у меня не будет свободного времени, потому что я работаю, а вечером буду заниматься только с ними. Но в выходные смогу забирать тебя к себе. Если, конечно, не возражаешь. Ну как, согласен?

— Ты даешь честное слово? — спросил умный братец.

— Да, Кирилл, даю.

Кирюха торжественно его обнял, потом обнял меня, следом Машку и вышел из палаты.

— Фу-ух. — Алексей вытер лоб и подошел к Машке. — Ты эвакуируешься первой. — Он завернул ее в одеяло, легко подхватил на руки и вынес из палаты. Через полчаса таким же образом больницу покинул и я. Только со мной ему было значительно тяжелее: гипс-то весит о-го-го!

Всю обратную дорогу мы болтали, хохотали и пели. Машка — шепотом, а щенок — лаем.

Когда мы въехали на территорию, где стоял коттедж, оказалось, что там стоят еще две чужие машины.

— Сослуживцы. Приехали помочь. — объяснил нам Алексей.