Валид

— Она была очень красивой. Я тогда не часто приезжал в Москву и каждый раз, как осёл, пялился на русских девок. Мне нравилось смотреть на их полуобнажённые тела. Это развратно и отвратительно, но я мужчина, — братья переглянулись, явно не понимая, куда клонит отец. — Однако, я никогда не забывал, кто я есть, и всегда возвращался к вашей матери, к своей семье. Я бы никогда вас не бросил ради какой-нибудь шлюхи. Пусть я не всегда был добр с вами, но, несмотря на строгость, я всегда любил вас.

— Отец, я не понимаю, к чему ты клонишь, — у Валида закончилось терпение. Вскочив на ноги, нервно прошёлся по комнате. — Сейчас не время для этих разговоров. Мы помним, что ты наш отец.

Саид зыркнул на сына, и тот, склонив голову, сел обратно.

— То время было очень сложным. Нам приходилось отбивать свой бизнес у русских беспредельщиков, возомнивших себя элитой в малиновых пиджаках. Были кровавые побоища. Такие, что мы через день в лесах горы трупов закапывали. Как-то раз меня подстрелил тот, кого я считал другом. В спину выстрелил. Прямо у такого же леса. И закопал. Но я выжил. Не знаю, как выбрался из могилы.

— Отец… Ты никогда не говорил об этом, — Марат подался вперёд, вслушиваясь в рассказ Саида.

— Замолчи и слушай. Я брёл раненый по какому-то полю. Рядом находилась русская деревня, и я пошёл в её направлении. Как сейчас помню, как кружило надо мной вороньё. Ждали, что я сдохну… — кулаки отца сжались до хруста, и Валид про себя отметил, что не такой он ещё и старик. — А я полз до последнего. Не хотел подыхать такой позорной смертью. Но спустя время силы меня покинули, и я свалился на землю. А потом увидел её. Она склонилась надо мной, такая светловолосая, белая. В открытом коротком платье. Я сказал ей, чтобы оделась, и отрубился, — безрадостно хмыкнул.

— А потом?

— А потом пришёл в себя в её доме. Она жила на отшибе, на небольшом расстоянии от деревни. Она лечила меня сама. Собирала какие-то травы и поила меня отварами. Перевязки делала. Даже сама пулю вытащила. Очень смелая девушка. И такая красивая…

— Я помню… Ты тогда пропал на несколько месяцев, — снова подал голос Марат, и Валид перевёл на него удивлённый взгляд. Он тоже помнил тот случай. Когда уже все считали отца бесследно пропавшим, и лишь одна мать ждала его возвращения. И он вернулся. Спустя время. Сыновья даже не сразу узнали его. С длинной бородой, вдруг отчего-то поседевший. Он переступил порог дома, и мать бросилась к нему в объятия. Но то уже давно забылось. Так почему отец решил вспомнить?

А Саид продолжал, словно уже и не слышал никого. Погрузился в свои воспоминания, и лицо его непривычно просветлело.

— Она была немая, и мы общались на языке жестов. Она вкусно готовила. В основном ели овощи, но как она их готовила… Она умела всё. Умела доставить удовольствие, умела танцевать… Эта женщина была особенной. А потом я выздоровел и сказал ей, что должен вернуться к семье. Она всё поняла и приняла. Отпустила меня, хоть и было тяжело нам обоим. Я вернулся домой, но русскую красавицу забыть не смог. Я ездил к ней каждый месяц. Предлагал стать моей второй женой, но она отказалась принять Ислам. А потом у нас родился сын.

Братья снова переглянулись, Валид нахмурился.

— Отец?

— Она дала ему имя сама. Назвала моим именем. Сказала, если однажды я исчезну, чтобы ей напоминал обо мне сын. Я хотел увезти их, но она сопротивлялась. Так яростно противилась… — Саид вздохнул, закрыл лицо руками. — А потом она исчезла. Я приехал к ним и обнаружил вместо ветхого дома пепелище. Сын кричал под землёй. Я разгребал руками пепел и искал его, обжигая руки об ещё тлеющие угли. Потом забрал его к вам. Велел всем, кто был тому свидетелем, забыть всё и принять новую правду — Саид мой сын. Вы были маленькие и легко поверили в выдуманную мной сказку, что младший брат был похищен, а потом я его отыскал. Ему я тоже запретил вспоминать. Но забыть заставить так и не смог. Он винит меня в гибели своей матери. И он прав. Я нашёл её спустя год. Её убили те, кому нужен был я. Ублюдки отыгрались на слабой женщине и ребёнке. Её выволокли в тот самый лес и… Она успела только спрятать сына под полом ветхого дома. Как он выжил, я до сих пор не понимаю.

Повисла тишина. Давящая на грудь, тяжёлая. Страшная, как необратимость. Братья Хаджиевы впервые видели слёзы своего отца.

— Это ничего не меняет. Мне жаль, что ты потерял любимую женщину, а Саид мать, но в этом нет моей вины. Он совершил страшный проступок, отец. Он отравил мою жену. И я теперь не знаю, вернётся ли когда-нибудь к Шахидат зрение, и выживет ли мой ребёнок.

Саид-старший нахмурил брови, положил тяжёлую руку на плечо сына.

— Твой брат этого не делал. Ты ошибаешься, Валид. И эта ошибка может стоить нам семьи.

— У нас уже давно нет семьи, — Марат поднялся, отодвигая стул и упираясь кулаками в столешницу. — Ты её разрушил, отец. Ты сам стравил своих сыновей, как бойцовских псов. А теперь просишь Валида забыть о том, что натворил Саид? По-твоему, это справедливо?