Валид

Я не могла себе позволить устроить истерику и этим ещё больше унизиться. Потому что обязывает положение держать голову высоко. Потому что эта женщина будет радоваться моему позору. Потому что моя мама так бы не поступила.

И я держалась. Смотрела ей в глаза и читала в них зависть и презрение. Она хотела Валида. Хотела так сильно, что, казалось, готова меня убить, лишь бы заполучить его.

За столом она неотрывно изучала меня, лишь иногда бросая вкрадчивые взгляды на Хаджиева. И ему, этому подлецу, нравилось её внимание.

Меня же от той патоки, что лилась из её рта, тошнило. Даже комплименты, сказанные ею в мой адрес отдавали фальшью и враньём. Грубой, неприкрытой лестью. Мы возненавидели друг друга с первого взгляда.

— А как давно вы женаты? — Екатерина отложила приборы, взяла в руку бокал с красным вином и пригубила, облизывая нижнюю губу. Как развратно и гадко…

— У нас медовый месяц, — Хаджиев откинулся на спинку стула, довольно улыбнулся. Будто кот, наевшийся сметаны. Хотя, нет. Просто гадкое животное.

— Вот как? Надо же… Что ж, я желаю вам долгих лет жизни в любви и взаимопонимании. Знаете, последнее более важно в семейной жизни, чем страсть. Страсть, — это слово она выговорила с каким-то придыханием и смотрела в этот момент, конечно же, на Валида. — Быстротечна. Вот она есть, а вот её и нет… А взаимопонимание и уважение друг к другу помогают жить в согласии.

Как же фальшива эта женщина. Как хитра и отвратительна. Я больше не могла её выдерживать. Впервые в жизни мне хотелось кого-то ударить. А лучше избить.



— Я с вами согласна, Екатерина, — подавив в себе отвращение, улыбнулась змее. — Страсть — это всего лишь физиология. Химическая реакция. Но как любая химическая реакция, она быстро заканчивается. А семейные ценности остаются. Именно поэтому мужчины чаще бросают своих любовниц, а не жён.

Был ли это намёк? Да. И все, сидящие за столом, его поняли. А я вдруг осознала, что эта женщина может быть уже давно является любовницей Хаджиева. Передо мной же сейчас они просто разыгрывают спектакль. Потешаются.

Схватив бокал, я опустошила его до дна и, только подняв взгляд на Валида, поняла, что это была не вода. Закашлялась от крепкого напитка, рвано выдохнула, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло и накатывает облегчение. Я никогда раньше не пила алкоголь. Теперь же поняла, почему его употребляет Валид. Действительно успокаивает. Вот только надолго ли? Да и проблемы от этого никуда не деваются. Эта женщина всё также сидит напротив, изучает меня своим змеиным взглядом.

— Простите, мне нужно отлучиться ненадолго. Нужно отдать распоряжения домработнице на завтра. Не скучай, милый, — улыбнулась Хаджиеву, а тот вздёрнул брови, явно удивившись в который раз. А как ты думал, дорогой муженёк? Не один ты умеешь играть.

* * *

Хаджиева порядком бесило присутствие в его доме и за его столом этой бабы. Бесила и Шах, которая явно забавлялась над Власовой и над ним, своим мужем. И он мог бы прекратить весь этот спектакль одним своим приказом, но не мог не отметить, что, несмотря на вспыхивающее раздражение, испытывает гордость за свою жену.

Она была королевой. Держалась, как и подобает его женщине. И Валид кайфовал от того, как она смотрится в своём скромном платье рядом со шлюхой Власовой. Давился слюнями, как голодный пёс и боролся со жгучим желанием вышвырнуть лишних за дверь и разложить Шахидат прямо на этом столе.

А когда Шах выпила вино, почувствовал, как самообладание рушится, словно кирпичная стена, под которую бросили кусок динамита. Это уже перебор.

— Валид Саидович, мне уже пора, но я хочу ещё раз напомнить вам о взаимовыгодности нашей сделки. Если вы, разумеется, согласитесь.

Он что-то невнятно ей ответил, встал, чтобы проводить гостью. Всё на автомате.

Власова на прощанье одарила его ещё одним похотливым взглядом, а за спиной вдруг возник Шамиль.

— Ты всё же помог им? Странно, я не знал об этом.

Чуть повернув голову к помощнику:

— А разве я был обязан перед тобой отчитаться? Что, кстати говоря, ты здесь делаешь в такой час, Шамиль? Следишь за мной? Или по моей жене соскучился?

Тот вздохнул, положил руку на плечо Валида.

— Перестань. Я же объяснился. Это случайно вышло… Я не смотрел на твою жену, как на женщину.

Сбросив его руку со своего плеча, Хаджиев повернулся к помощнику, приблизил своё лицо к его и во мраке слабого освещения его глаза полыхнули огнём.

— Только попробуй. Я вырву твою печень и скормлю её собакам. А теперь убирайся из моего дома и чтобы до утра я тебя тут не наблюдал.

Шах ждала в гостиной, стоя у окна. Плечи напряглись, когда услышала его шаги.

— Великолепный спектакль. Ты действительно замечательная актриса. Ревнуешь меня, жена? — спросил вкрадчиво, приближаясь сзади, и девушка резко повернулась.

— Нет. Мне всё равно, с кем ты спишь. Но я не позволю тебе приводить в дом, где я живу своих… Женщин. Это унижает меня.