Валид

— Видишь ли, моя маленькая, ревнивая Шахи, — поддел пальцем за подбородок, пропуская по телу ток от такого лёгкого прикосновения к её белой нежной коже. — Эта женщина пришла сюда, чтобы поблагодарить меня за помощь. Помнишь, ты как-то советовала мне поучаствовать в благотворительности? Так вот, я помог этой женщине. Поддержал её. И в чём же моя вина, красавица? Мм? — сжав пальцы на её тонкой шее, шумно выдохнул от накатившего возбуждения. — Сегодня буду трахать тебя грубо. Хочу тебя стоя. И смотреть в твои глаза. Чтобы смотрела на меня так же, как смотрела за столом. Моя дикая Шахи…

От похоти в голове взорвалась атомная бомба, и волной захлестнуло всё тело, аж до паха. Стиснув зубы до хруста в челюстях, смял своими руками её лицо, нырнул большим пальцем между приоткрытых губ.

— Если ты ещё раз выпьешь спиртное, я тебя изобью, Шах, — сжал шею так, что мгновенно покраснела кожа под его пальцами.

— Отпусти. Мне…

— Что, Шахи? Больно? Или приятно? — приподнял подол её платья и впечатав Шахидат в стену, приподнял её ногу, заставляя обхватить его бёдро. Затем, вторую ногу. И вжавшись пахом в её промежность, склонился к уху. — Вот так хочу тебя, — отодвинул полоску её кружевного белья и расстегнул свои брюки. — И никого больше не хочу. Только свою королеву. Лживую, но такую красивую актрису.

Вошёл плавно, медленно. И усмехнулся.

— А меня здесь ждали. Ты такая мокрая, жена.

Шах запрокинула голову, ударяясь о стену, и застонала, когда он сделал первый глубокий толчок в податливое лоно.

— Я ненавижу тебя, Валид. Как же я тебя ненавижу… — каждое слово, как стон. Глаза смотрят на него, а губы подрагивают от страсти.



— Если ты всегда будешь так сладко ненавидеть, я согласен.

ГЛАВА 19

Утром следующего дня я не обнаружила Валида в постели. Впрочем, дома его тоже не было. Анна сказала, что он ушёл ещё ночью. Неприятная мысль полоснула внутри острым лезвием. Что, если он ушёл к той женщине, своей любовнице? Хотя, в том, что она действительно любовница уверенности не было.

Хаджиев, конечно, псих и ненормальный дикарь, но он искренен. Он бы не стал в таком случае говорить мне все те слова… Или стал бы? Нет. Он всегда берёт, что хочет, силой и прёт напролом. Ему нет смысла изворачиваться сейчас, когда я уже стала женой.

Почему я об этом думаю? Ревную ли я? Нет, не ревную. Мне всегда казалось, что ревность это выдумка для людей, которым нужно как-то оправдать неуверенность в себе. К любви, во всяком случае, она не имеет никакого отношения.

Но меня слишком сильно задела мысль, что он может поступить со мной так нечестно и подло. Ведь его отношения с другой женщиной опозорят меня. Это ужасно унизительно. Моя мать никогда не стерпела бы такого.

Быть может, меня ещё сильно пугала мысль о том, что Валид возьмёт себе вторую жену. В принципе, разница не слишком-то и большая. Другая женщина — это всегда отвратительно. Я Шахидат. Я дочь своих матери и отца. Я не могу быть одной из!

— Доброе утро, — пока я завтракала в одиночестве и обдумывала все возможные варианты моих дальнейших действий, дверь на веранду открылась, и пожаловал Шамиль.

— Здравствуй, Шамиль, — посмотрела прямо на него, но он не поднял свой взгляд, лишь подошёл ближе. — Валида нет, он…

— Я знаю. Я пришёл к тебе. Хочу предупредить тебя.

Я вздёрнула брови, присмотрелась к нему.

— О чём ты? О чём предупредить?

— Чтобы ты не делала глупостей, Шахидат. Валид слишком ослеплён тобой, и это может ему навредить. Он также слишком много тебе позволяет. Например, вмешиваться в его дела. Это его право. Но я хочу тебе сказать, что наблюдаю за тобой. И что бы ты ни задумала… Лучше брось это. Я не позволю тебе навредить Валиду. Он брат мой. Друг мой. Возможно, ему хочется верить в то, что ты полюбила его, но я не слеп. Я вижу тебя насквозь, Шахидат. И я рядом. Запомни это и вспоминай каждый раз, когда захочешь навредить Валиду.

Я не была удивлена, услышав эту речь. Вовсе нет. Я чувствовала, что у Шамиля ко мне не самые дружественные чувства. Да и не должны мы дружить. Как и с Валидом не должны быть супругами. Тут уж… В моём мире иногда случается то, чего быть в принципе не может.

— Я очень рада, что рядом с моим мужем такой верный друг. Благодарю тебя за преданность нашей семье, Шамиль, — одарила его искусственной улыбкой, хоть он её и не увидел. — Но уверяю тебя. По поводу меня тебе не стоит волноваться. Валид мой муж. Я не собираюсь причинять ему вред. Согласись, это глупо и не по-родственному, — разумеется, ни он, ни я этим словам не верили.

Я — потому что хотела на свободу. Ужасно хотела! Подальше от этого человека, которого до сих пор без содрогания не могла назвать своим супругом. И появись у меня такая возможность, я была бы способна причинить Валиду боль. Шамиль — потому что страсть не застилает ему глаза, как Хаджиеву. Да и работа у него такая. Не доверять всем вокруг и беречь своего хозяина. Эдакий верный пёс.