Валиде Хюррем (СИ)

— Да, — довольно кивнула золотоволосая султанша и поспешила добавить: — Она, разумеется, родит ещё. Ведь её супруг очень любит Хюмашах. Она не знает горя и боли. Прекрасно, что зятьям династии запрещено иметь гаремы, и нам не приходится бороться за любовь собственных мужей.

Поняв, что это “камень в её огород”, Эсмахан Султан усмехнулась и взглянула в серые глаза Михримах Султан, горящие самодовольством.

— Конечно. Только некоторые султанши, несмотря на любовь своих мужей и отсутствие у них гаремов, рожают лишь одного или двоих детей, а сами остаются пол жизни несчастными. Так что… Эти вещи не обещают счастья и многодетную семью.

Михримах Султан мгновенно вспыхнула от гнева, и её глаза наполнились ядовитой неприязнью. Как она смеет?

Валиде Султан, будучи свидетельницей этой вежливой перепалки, устало отвернулась в сторону и решила не обращать внимания на надоевшие ей склоки, что сопровождали женщину всю её жизнь в гареме.

— Нурбахар, надеюсь, также подарит нашему повелителю множество детей. Ведь другая его жена не смогла его осчастливить, родив всего двоих детей и оставшись далее бездетной, — продолжала язвить Михримах Султан, источая злобу к кузине.

— Достаточно! — грозно воскликнула Валиде Султан, более не желая слушать подобные речи. — Эсмахан, Нурбахар — ступайте в свои покои.

Женщины покорно удалились, а Михримах Султан удостоилась укоряющего взгляда матери.

Вечер.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Под довольным взглядом Джанфеды-калфы, Нурбану красовалась перед зеркалом, любуясь благородством и богатством, которыми веяло от неё.

Перед вечерней трапезой в её покои заявились аги, принёсшие огромный сундук. Как оказалось, это был дар повелителя, в котором он преподнёс несколько дорогих одеяний, две драгоценные диадемы с рубинами и синими агатами, несколько дорогих ожерелий и колец с драгоценными камнями.

К вышеперечисленному прилагалась записка, гласившая: “Не сочтите излишеством и примите мои дары в знак нашего знакомства и родства, а также чтобы скрасить вашу скорбь по сыну и утолить тоску от скорого расставания с дочерьми”.

Как оказалось, повелитель оказался щедрым не только с самой Нурбану. Всем султаншам шехзаде Селима также преподнесли сундуки с похожим наполнением.

И сейчас, торжествующе улыбаясь, Нурбану любовалась собой.

Синее одеяние, украшенное вышивкой серебристой нитью, диадема с синими агатами и кольцо с бриллиантами — всё из дарованного сундука, чтобы порадовать щедрого и внимательного султана.

— Вы воистину делаете с мужчинами всё, что пожелаете, султанша, — проговорила Джанфеда-калфа, рассматривая её. — Как вам это удается? Шехзаде Селим души в вас не чаял, а теперь сам султан Мехмет одаривает вас драгоценностями, назначает жалованье и разрешает заказать себе столько одеяний, сколько душе угодно, и всё за счёт государственной казны. Уверена, даже Хюррем Султан на вашем месте подобного бы не добилась за несколько дней пребывания в Топ Капы.

Нурбану усмехнулась словам калфы и обернулась на неё, став спиной к зеркалу.

— И это только начало. Весь мир будет у моих ног, вот увидишь! А сейчас мне нужно зайти за моими султаншами, и вместе мы отправимся на приём повелителя.

— Приятного вечера, госпожа.

Встретившись с дочерьми и Гевхерхан Султан, Нурбану одобрила выбор одеяний дочерей, которые также были даром султана и, довольные, женщины отправились по тёмным коридорам в султанские покои.

По дороге они, к злорадному удовольствию Нурбану, встретились с Валиде Султан и Михримах Султан, шествующих в том же направлении и сверкающих в дорогих одеждах и роскошных украшениях.

— Валиде. Михримах Султан, — неохотно поклонилась Нурбану.

Хюррем Султан изумленно рассмотрела Нурбану и своих внучек.

— Что за красота такая? Я едва не ослепла, взглянув на вас.

В отличие от матери, Михримах Султан даже не попыталась скрыть своего оценивающего и недовольного взгляда.

— Благодарю, валиде. Это дары повелителя. Я благодарна ему за внимание. К тому же, он назначил мне жалованье, как вдове и матери шехзаде.

В коридоре воцарилось напряжённое молчание. Хюррем Султан и Михримах Султан красноречиво переглянулись, будто бы ведя мысленный диалог. Но и без их слов было ясно — они сильно удивлены подобным заявлением и крайне недовольны им.

Решив поставить на место возгордившуюся женщину, Михримах Султан подошла к ухмыляющейся Нурбану.

— Наш повелитель — щедрый и добропорядочный человек, Нурбану. Будь уверена, ты не единственная, кто получает от него дары и прочие проявления внимания. Знала бы ты, как сильно он любит нашу валиде и сколько подарков посылает в знак своего почтения.

Вздохнув, Валиде Султан поспешила на корню прекратить зарождающуюся перепалку.

— Идёмте. Не стоит заставлять моего льва ждать.

Оказавшихся в покоях повелителя султанш ожидал приём султана и трёх взрослых мужчин санджак-беев, которые склонились за ширмой, разделяющей покои на две половины: женскую и мужскую.

Все уселись за столы, и приём начался, сопровождающийся вежливыми разговорами и заинтересованными вопросами Хюррем Султан, Михримах Султан и Нурбану.