Валиде Хюррем (СИ)

— Конечно, — поклонилась султанша. — С вашего позволения.

Выйдя в коридор, Хюмашах Султан прислушалась к проснувшейся в ней уверенностью в себе и направилась в покои Эсмахан Султан.

Медленно войдя в них, она с мрачным удовлетворением увидела, как горько плакала Хасеки Султан, а её дочь успокаивала её. Заметив Хюмашах Султан, они непонимающе нахмурились.

— Льёте слезы, султанша? — усмехнулась Хюмашах Султан. — Привыкайте.

Оскорблённо вспыхнув, Эсмахан Султан поднялась с тахты и поспешно утёрла слёзы. Но тут же её заслонила собой Шах Султан, сверкнув тёмно-карими глазами.

— Как ты смеешь говорить так с моей валиде? Она — законная жена султана.

— Этого титула она вскоре лишится. За всё ответит сполна. Повелитель, Валиде Султан, Михримах Султан и я ни за что не простим т оскорбления, нанесённого нашей семье.

Эсмахан Султан вышла из-за спины дочери, и возмущённо посмотрела на Хюмашах Султан.

— Хюмашах, выйди из моих покоев, если тебе больше нечего сказать.

Ещё больше распалившись от этих слов, Хюмашах Султан надменно ухмыльнулась подобно матери.

— Вы не можете указывать мне, что делать. И запомните мои слова. Клянусь, что вы испытаете то, что испытала этой ночью Михримах Султан. Только, я уверена, у вас не хватит смелости, чтобы в такой ситуации решиться покончить с собой, дабы не пасть от рук наёмников.

В одно мгновение рука Шах Султан взметнулась и резко ударила по щеке растерявшуюся Хюмашах Султан. Та схватилась за покрасневшую щёку и тяжело посмотрела на неё. Льдисто-серые глаза выражали только одно чувство, от которого Шах Султан внутренне содрогнулась. Ненависть.

Хюмашах Султан, подхватив подол своего одеяния, резко покинула опочивальню, горя в пламени гнева и унижения.

— Что ты сделала? — потрясённо спросила Эсмахан Султан, взглянув на дочь. — Нельзя бить султаншу, с которой вы равны.

— Защитила вашу честь, валиде, — отозвалась Шах Султан. — И мы не равны.

Будучи всё ещё под впечатлением от разговора с Эсмахан Султан и её дочерью, Хюмашах Султан под влиянием какого-то импульса отправилась в султанские покои. Её гнев не умещался между небом и землёй, поэтому она неосознанно искала пути избавления от него.

Повелитель принял её, оторвавшись от изучения какого-то документа.

— Повелитель, — поклонилась султанша. — Простите за беспокойство. Я лишь хотела сказать вам…

— Я слушаю. Как здоровье Михримах Султан?

— Она вскоре поправится. И за всё воздаст Эсмахан Султан, если вы не предпримите ничего в отношении своей супруги. За её спиной будем я и Валиде Султан. И даже вы не сможете нам помешать.

Нахмурившись, султан Мехмет непонимающе смерил племянницу взглядом тёмно-карих глаз.

— В тебе говорит беспокойство за мать и злость на Эсмахан Султан. Успокойся. Такими словами нельзя бросаться. Особенно в султанских покоях.

— Я вашего гнева не страшусь. Меня, султаншу династии, нельзя казнить, а другие наказания и лишения я выдержу. С вашего позволения.

Поклонившись, Хюмашах Султан удалилась, направившись в свой дворец за вещами и сыном.

Проводив её негодующим взглядом, султан Мехмет схватил недочитанный документ и вызвал Локмана-агу. Тот вошёл в опочивальню и увидел, как разгневанный повелитель смял документ.

— Повелитель, что-то случилось?

— Как смеют женщины так со мной разговаривать? — слух возмутился тот. — Я — падишах. А мне женщины указывают, что делать!

Беспокойно смотря на султана, Локман-ага молчал.

— Сначала валиде, а теперь Хюмашах… Узнаю в ней озабоченную властью сестру и Рустема-пашу, что славился своим вспыльчивым характером. Даже она, кроткая и мягкая когда-то… Пусть придут Эсмахан Султан и Шах Султан.

Спустя некоторое время выслушав их, утверждающих, что Хасеки Султан не виновата в покушении на Михримах Султан и что между ними не было разговора, о котором утверждала Джанфеда-калфа, султан Мехмет приказал им вернуться в гарем.

Ему было необходимо побыть одному и подумать. Погрязнув в сомнениях, повелитель соображал, кому верить. Разумеется, султан Мехмет желал верить в невиновность своей супруги и их дочери, но что-то всё равно мешало это сделать.

Топ Капы. Гарем.

Нурбану-хатун направлялась в покои, где была Михримах Султан, чтобы выразить соболезнования. Войдя в покои, она увидела Валиде Султан и Дэфне-хатун, встретивших её нисколько не радушно.

— Валиде, я беспокоюсь за состояние Михримах Султан. Как она? Ужасно то, что случилось ночью.

Поджав губы, Валиде Султан почему-то обменялась взглядом с напрягшейся Дэфне-хатун, стоящей с ней рядом.

— Моя дочь поправится. Благодаря твоей Джанфеде-калфе. Поблагодари её от меня.

Кивнув с полуулыбкой на лице, Нурбану-хатун поклонилась.

— Разумеется, султанша. Желаю скорейшего выздоровления Михримах Султан. С вашего позволения.

Возвращаясь в свои покои, Нурбану-хатун обернулась на поспевающую за ней Джанфеду-калфу, которая затихла после их ссоры.

— Нет риска ухудшения её состояния. И всё из-за тебя! Шанс упущен… В этом есть лишь один плюс: о моём отъезде в Конью все позабыли. Главное — сидеть и не высовываться.

Топ Капы. Султанские покои.