Валютчики

Утрата нескольких тысяч рублей отразилась на работе негативно. Покатила спешка, необходимая при накачивании чужой жены в ее квартире на десятом этаже. Некстати зарядили затяжные дожди, приток клиентов сократился. Приходилось довольствоваться предлагаемой алкашами мелочью, да случайными набегами приезжих. Накопленная кучка российской валюты принялась подтаивать снежной бабой во дворе студенческого общежития, потому что расходы остались прежними. Двухнедельная поездка в сентябре на море сожрала шесть тысяч рублей. По прибытии, вдобавок, схватил фальшивый браслет от часов на тридцать граммов по сто восемьдесят рублей за грамм. Влетел с булатными зубами, в свете ламп дневного света приняв за высокопробные золотые. Ляпис булат не брал. Отличить напыление от настоящего золота практически невозможно. Валютчики снимали надфилем верхний слой протезов, если под ним оказывался однородный по цвету металл, то все в порядке. Если спиленный участок отблескивал белой поверхностью, это основа из нержавеющей стали. Примерно так случилось с браслетом. Парень обегал всех валютчиков. Не брали, не удосуживаясь проверить на ляпис, хотя вид изделия подозрений не вызывал. Тот предлагал пройти в ювелирную мастерскую. Никто с места не сдвинулся, демонстрируя отшлифованное рынком чутье. Цыганам с природным даром там делать нечего. Парень вышел за ворота, наткнулся на меня, торчащего под козырьком с промокшими ногами и без работы. Решил опробовать последний шанс. Глядя в лицо, назвал вес изделия, пробу. Показал маленькую вмятину. Передо мной стоял советский работяга, которому понадобились деньги. Рассмотрев браслет под лупой, изучив похожую на заводскую пробу, я решился провести ляписным карандашом. Реакции не последовало. Как до этого коллег, о которых парень не обмолвился, слабый внутренний голос посоветовал не брать изделие. Я спилил угол у одной из фигурных пластин. Смочив слюной, сильно потер карандашом. Все было в порядке. Воление не отпускало. Приняв его за рыночную маяту, отсчитал пять тысяч четыреста рублей. Заверив, чтобы я не сомневался в подлинности изделия, парень заспешил на автобусную остановку. А у меня переживания перекрыли мысли. Сорвался с места в глубь рынка. В связи с падением валютного оборота, стабилизацией криминальной обстановки, ребята принялись задерживаться до времени, когда в воздухе растворялся предвечерний полусумрак. Впрочем, Пикинез с Пасюком, Красномырдиным, не говоря об армянах, черноголовой семьей оккупировавшим торговавший ширпотребом ларек, банковали пока ворота не закрывали. Это являлось одной из причин моей безработицы. Подскочив к торчавшему первым в ряду менял Пикинезу, я показал браслет. Тот даже в руки не стал брать.

— Фальшак, — как приговорил он.

— С чего ты решил? — ощущая по ногам подъем холода, промямлил я.

— Вес проверял?

— Сказали. Тридцать и две десятых грамма.

— А должен быть какой? — воззрился Пикинез бабьими глазами. — Мудила, ты когда-нибудь чему-нибудь насобачишься?

— Чему? — чувствуя, как матка опускается ниже, не мог сообразить я, — Трудно объяснить?

— В школе учился?

— Странный вопрос.

— Какой у золота, приблизительно, удельный вес?

— При чем здесь вес единицы объема?

— Браслет легче настоящего. При таком объеме золотой будет весить не меньше пятидесяти граммов. Пятьдесят один и пять десятых, если точнее. Твой тридцать и две десятых. Это нормально?

— Я проверял и ляписом, и надфилем спиливал, — оправдывался я, будто это Пикинез всучил браслет, или он мог что-либо изменить. — Никакой реакции, состав однородный. Проба заводская.

— Я одно, художник другое, — всплеснул руками коллега. — От радости затемнение нашло? Удельный вес металла, говорю, не соответствует стандарту. Браслет должен быть тяжелее.

— Понял, — засопел я, стараясь унять дрожь в пальцах. — Объясни мне, неграмотному, что это за сплав, который не отличишь от золота.

— Откуда я знаю, — нахмурил брови валютчик. Видно было, что он сочувствует. — Появилось столько разных, столько наштамповали из них подделок, что спасает одно собачье чутье. Рандоль с бериллиевой бронзой темнеют. Булат позеленее, больше походит на девятисотую пробу, когда им перестают разжевывать ножки Буша. Тот, что у тебя в руках, не темнеет, и кислота не берет.

— Так, это… — воспрянул было я.

— Не это, и не то, — оборвал на полуслове Пикинез. — Дырка со свалки. Молодой парень приправил? В серой курточке? Худой такой.

— Он самый.

— Всех валютчиков обошел, доказывал, что браслет золотой. К ювелиру предлагал сходить. Ты вперся в говно по самый пупок.

— Кто бы знал…

— Ну, блин….Зачем тогда на базаре стоять? Козлов кормить, которые стараются натянуть по самые яйца? Короче, выбрось из головы, начни раскрутку заново. Мой тебе совет.