Валютная могила

Да, интересная складывается ситуация. Что же мне скажут завтра полковники Вересков и Носова? Скорее всего, ничего такого, о чем бы я не знал сам. Возможно, они тоже будут отрицать наличие такого вагона (или даже вагонов) с евро. И надо быть к этому готовым. Мне ничего не остается, как самому найти этот вагон. Но вот как? Переговорить с Гришей-пройдохой? Попытаться отыскать Сэра? Если он, конечно, не лежит уже где-нибудь с перерезанным горлом и сотенной купюрой евро во рту… Опасно, блин. Могут прирезать, как Космоса и прочих. Тут надо действовать поделикатнее…

А кто убивает бомжей, знающих о вагоне?

Что охраны в этих вагонах нет, понятно – чтобы внимания не привлекать. Но кто-то все же за этими вагонами присматривает, раз знающие о нем мрут, как мухи.

А кому принадлежат эти евро?

Почему они в товарных вагонах?

Откуда прибыли эти вагоны?

Почему они так долго стоят на путях? В ожидании чего? И если есть хозяин этих евро, а хозяин, конечно, имеется, почему он их так долго не забирает?

Одни вопросы, и ответов на них пока не сыскать…

А интересно, сколько евро может поместиться в товарном вагоне?

А в четырех?

Глава 6. Как полковники думали, что меня «умыли», или Исчезновение кладбища бомжей

Встреча с полковниками происходила в кабинете начальника линейного отдела. Перед входом в кабинет я включил диктофон, положил его в карман и скромно так постучал.

– Войдите, – раздался в ответ твердый мужской голос.

Я вошел и представился. Назвал себя, телекомпанию и причину своего прихода.

– Только давайте по порядку, – предупредил меня полковник Вересков. – Не будем валить в одну кучу бомжей и вагоны.

– Давайте, – согласился я. – Вопрос первый: как вы объясните повышенную смертность вокзальных бомжей в последние две недели?

– В этом нет ничего удивительного, – начал полковник. – Имеющиеся условия жизни этих людей, а вернее, отсутствие этих условий просто предполагают повышенную смертность.

– К тому же антисанитария, пьянство и питание некачественной пищей также сказываются на смертности бомжей не в лучшую сторону, – добавила полковник Носова.

– Конечно, это все так, кто бы спорил, – кивнул я. – Но речь идет не о естественных смертях, а о насильственных. Или вам об этом ничего не известно?

– К сожалению, образ жизни, который ведут эти люди, провоцирует их на антисоциальное поведение, – с неизбывной печалью в голосе ответила Носова. – Живут бомжи группами, стычки между этими группами за участки, на которых они собирают бутылки, банки и прочее, довольно часты и нередко заканчиваются смертельным исходом. Но следственное отделение линейного отдела всегда реагирует на подобные действия. Только в течение этого года нами раскрыто восемнадцать дел по хищениям багажа граждан, а всего принято и рассмотрено за этот год более двухсот заявлений граждан…

– Речь идет не о хищениях или славной статистике линейного отдела, – перебил ее я. – Речь идет о безнаказанных убийствах бомжей, причем одинаковым способом: им просто кто-то профессионально перерезает горло.

– Не стоит увлекаться сбором слухов и недостоверной информации, господин Русаков, – произнесла полковник Носова поучительным тоном. – Нам, конечно, известно ваше участие в раскрытии убийства известного и популярного актера Санина. Честь и хвала вам за это…

– Да, вы проявили в этом деле большое мужество и вели себя очень достойно, – поддакнул полковник Вересков.

– Но в деле, за которое вы взялись теперь, – продолжила Евгения Валентиновна, неодобрительно покачав головой, – поверьте, никакой сенсации не будет. Вам ведь нужна сенсация, верно? – Она насмешливо посмотрела на меня, но среди смешинок в ее глазах я увидел и искорки тревоги…

– Вы говорите о слухах и недостоверной информации, – ответил я, придав своему голосу холодное спокойствие. – Значит ли это, что вам ничего не известно о тех смертях бомжей, которым было перерезано горло? Мне, к примеру, известно о четырех таких случаях. А еще известно то, что найдены эти несчастные бомжи были – по крайней мере, трое из четырех – с засунутыми в рот сотенными купюрами евро… Что же касается сенсации, за которой я, по вашим словам, охочусь, то она в этом деле непременно будет…

– Ах, как же нынче наша пресса охоча до разного рода сенсаций! – криво усмехнулась Носова. – Ну, прямо хлебом не корми…

– Так известно вам об этих смертях или нет? – сухо спросил я.

– Все случаи насильственных смертей нам, конечно, известны, – заговорил полковник Вересков. – И смею вас заверить, наше следственное отделение со всеми ними разберется в надлежащей мере.

– Значит, расследование по этим смертям ведется?

– Конечно!

– А каким образом?

– Как и положено, – ответил начальник линейного отдела. – Ведутся определенные следственные действия. Это осмотр место преступления, допрос, назначение и производство экспертизы… – принялся он загибать пальцы.