Валютные войны

Однако ни одна из этих оговорок не отрицает главного постулата – самые маленькие изменения в изначальных условиях могут привести к катастрофическому результату. В первом случае не было никакой реакции, а во втором – вся система рухнула, хотя катализатор был таким же, как и предпочтения 99,7 % людей. Маленьких изменений в предпочтениях 0,3 % населения хватило, чтобы изменить результат от нулевого до полного краха. Система эволюционировала от докритической к сверхкритической с помощью совсем незаметных изменений.

Это отрезвляющая мысль для центральных банков и сторонников дефицита. Законодатели часто работают, исходя из постулата о том, что политика может продолжаться как бы по ступеням, без непредсказуемых нелинейных срывов. Печатание денег и инфляция считаются ответом на недостаток совокупного спроса. Дефицит считается приемлемым политическим инструментом для поднятия совокупного спроса, при увеличении бюджетного стимулирования в частном секторе. Печатание денег и дефицитное финансирование продолжаются из года в год, как если бы система всегда была докритической и на нее не было бы никакого внешнего влияния. Вышеприведенная модель показывает, что это не всегда правда. Фазовый переход от стабильности к коллапсу может начаться очень незаметно, с крошечных изменений в восприятии, которые невозможно зафиксировать в реальном времени. Эти слабые места невозможно будет увидеть, пока не произойдет сход лавины. Но тогда будет слишком поздно.

С таким примером того, как работают сложные системы и как может быть уязвим доллар при потере доверия, мы сейчас можем посмотреть на передовую валютной войны, чтобы увидеть, как такие теоретические выкладки могут выглядеть в реальном мире.

История Первой и Второй Валютных войн показывает, что валютные войны – это отчаянный ответ на огромные макроэкономические проблемы. В течение последних ста лет эти проблемы включали избыточные и неоплатные долги. Сегодня, в третий раз за век, излишек задолженности замедляет рост и разжигает валютную войну, и проблема становится глобальной. Европейские государства-заемщики и банки находятся в худшей форме, чем американские. Подъем на рынке недвижимости в Ирландии, Испании и в других местах был таким же отчаянным, как и в США. Даже в Китае, имеющем постепенный рост экономики и обладающем большими торговыми излишками, есть огромная теневая банковская система, которой управляют местные власти, а также – постоянно увеличивающаяся денежная масса и пузырь на рынке недвижимости, который может лопнуть в любой момент.

Мир после 2010‑х годов может сильно отличаться от мира 1920‑х и 70‑х, но огромные не выплачиваемые долги приводят к той же динамике сокращения рискованных рыночных позиций и дефляции офсетных сделок частного сектора путем инфляции и девальвации, исходящих от правительства. Факт того, что именно эта политика в прошлом привела к экономической катастрофе, не заставил правительство остановиться.

Каковы перспективы избегания этих неблагоприятных исходов? Каким способом, провоцирующим рост, может быть снижен общий излишек задолженности? Некоторые аналитики считают, что политическая борьба за государственные расходы – лишь поза, и что однажды вопрос встанет ребром, а ответственные люди, наконец, начнут делать верные вещи. Другие полагаются на очень спорные прогнозы роста, процентные ставки, уровень безработицы и прочие ключевые факторы, которые, как предполагается, проложат путь от дефицита к стабильности. Есть некоторые веские причины, чтобы смотреть на эти прогнозы критически или даже с некоторой долей пессимизма. Причина связана с динамикой самого общества. Как валютные войны и рынки капитала являются примерами сложных систем, так и эти системы формируют часть еще бо́льших систем, с которыми они связаны. Структура и динамика этих бо́льших систем точно такая же – кроме того, что масштаб больше, а риск выше.

Ученые, изучающие теорию сложности, Эрик Чейссон и Джозеф Тэйнтер, объяснили, почему политика расходов, скорее всего, не принесет дохода и почему за этим могут последовать валютные войны и крах доллара. Чейссон, астрофизик, является ведущим теоретиком в области сложности в эволюции. Тэйнтер, антрополог, также ведущий теоретик в той же области, но с точки зрения краха цивилизации. Их теории, сложенные вместе и рассматриваемые в связи с рынками капитала, на которые влияет современная политика, должны дать нам паузу.

Чейссон рассматривал все сложные системы – от космических до субатомных – и сфокусировался на таком объекте, как жизнь в целом и человечество в частности, назвав его одной из самых сложных систем из всех, когда-либо обнаруженных. В своей книге «Космическая эволюция» он рассматривает энергетическую потребность, ассоциируемую с увеличивающейся сложностью, и, в частности, энергетическую плотность системы, которая связана с энергией, временем, сложностью и масштабом.