Валькирия поневоле (СИ)

— Кого? — Ольга на мгновение опешила. До этого ей не приходило в голову, что к происходящему мог быть причастен кто-то кроме Геннадия Леонидовича. Но недоумение тут же прошло, сменившись подозрительностью. — Хорошо, скажи кто твой шеф.

— В разговоре я называю не иначе как «босс». А что касается имени… Не знаю.

— Допустим, — Ольга не унималась. — Тогда следующий вопрос, почему он заказал хозяина, а не меня? Ведь это было бы проще.

— Не знаю, — эхом повторила Бритая.

Ольга ощутила, что вновь начинает злиться. Нахмурившись, она прошипела зло:

— Я по-прежнему разговариваю с тобой, как с человеком, но если продолжишь в том же духе, пристрелю как собаку.

Бритая растянула губы в улыбке, отчего ее лицо стало еще страшнее, сказала насмешливо:

— Там, где я работаю, рано или поздно убивают, и лучше, если это будут чужие, чем свои, меньше мучений.

— Полагаешь, я не смогу причинить достаточно мук той, что испортила мне судьбу? — Ольга нехорошо прищурилась.

Бритая сделала попытку шевельнуть плечами, но лишь нелепо дернулась, скривившись от боли, прошептала:

— Делай, что считаешь нужным. Я проиграла, теперь твой черед.

— В таком случае….

Стиснув челюсти до хруста в зубах, Ольга опустила пистолет, так что ствол уперся в грудь девушке на уровне сердца, чувствуя, как задрожали пальцы, обхватила оружие двумя руками. Палец коснулся крючка, надавил, проталкивая неподатливый металл, в сердце болезненно кольнуло, и чем дальше сдвигался курок, тем сильнее кололо в сердце, пока болью не пронзило всю грудь. Ольгу охватило глухое страдание, от осознания того, что сейчас прервется чья-то жизнь, не где-то далеко, за закрытыми дверями и высокими заборами, отгороженная от реальности холодным бетоном стен, а здесь, совсем рядом.

Разум советовал, требовал, кричал, но внутри родился и с каждым мгновением рос протест, против того, что она должна убить. Не должна! А если и должна, то не сейчас, и не эту девушку, в глазах которой читается ожидание смерти, а того, кто управляет нитями, того, кто натравил почти ставших подругами девушек, друг на друга, того, кто возомнил себя богом, распоряжаясь жизнями и смертями других: черная тень прячущаяся за спинами подручных, сидящий в центре паутины паук, шеф и наставник — Геннадий Леонтьевич.

Вернув курок на исходное место, Ольга спрятала пистолет, замедленно встала. Глядя снизу вверх, Бритая произнесла отстраненно:

— Что ж, неплохое решение, но ты должна понимать, что мы увидимся вновь.

— Будет день — будет и пища, — процитировала Ольга пришедшие на память строки. — Но пока не пришло то время, когда что-то заставит меня убивать помимо воли.

Возвращаясь, Ольга приметила возле дома машину скорой помощи, тут же суетились люди в белых халатах. Мучимая сильнейшей тревогой, она поспешила к подъезду, но взгляд наткнулся на стоящий поодаль милицейский бобик, и шаги сами собой замедлились. Ольга замерла в раздумии. С момента убийства семьи хозяина прошло всего несколько часов, и ее вряд ли стали разыскивать, но подстраховаться не мешало. Обойдя дом по кругу, Ольга затаилась в зарослях кустов на противоположной стороне двора.

Когда из дверей подъезда двое мужчин в белых халатах вынесли покрытые простыней носилки, Ольга ощутила, как в голове начало мутиться, в груди защемило так, что стало трудно дышать, она схватилась за ветку, рванула ворот рубахи так, что отлетели пуговицы. Один из стоящих у машины врачей взмахнул руками, крикнул так, что окружающие невольно вздрогнули:

— Шевелитесь, вашу мать! Он же кровью изойдет до больницы!

Мужчины живо соскочили с крыльца, осторожно погрузили носилки в машину. Рявкнул мотор, замерцал синий маячок на крыше, «скорая» рванула с места, спасая хрупкую человеческую жизнь. Ольга ощутила, как с плеч будто сняли тяжелую глыбу. Жив! Ощутив безграничную радость, она закусила губу, сдерживая рвущийся наружу крик ликования, оттого, что хоть кто-то из близких людей пережил этот ужасающий вечер.

Милиционеры же не спешили уезжать, стояли возле машины, затем, негромко о чем-то переговариваясь, курили у подъезда. В окнах квартиры горел свет, время от времени, мелькали силуэты людей. Наконец свет потух, милиционеры уехали, а спустя немного времени погасли и желтые квадраты соседских окон. На всякий случай, выждав еще некоторое время, Ольга вышла из укрытия, поглядывая по сторонам, двинулась в сторону дома.

Подъезд встретил тяжелым запахом табака, создавалось впечатление, что все приехавшие, от врачей, до милиции, поднимаясь к квартире, сочли своим долгом выкурить по сигарете, а то и не по одной. Поморщившись, Ольга рванула ставню, открывая доступ свежему воздуху. Прохладный ночной ветерок ворвался в подъезд, игриво взвихрил занавески. Сразу же потянуло сквозняком, воздух начал очищаться.