Валькирия рейха

– Теперь ты будешь спать со мной. Я – вместо него, – он похотливо засмеялся, обнажая беззубый рот, и начал рывками расстегивать ее китель. Отвращение, нараставшее в Хелене с каждым мгновением, захватило все ее существо. Ее затошнило от чудовищного запаха гнили, идущего у него изо рта. Однако ни на секунду не забывала, кто перед ней, и понимала, что проще уступить, лучше не иметь врага в лице всемогущего шефа СД, хватит одного Гиммлера. Но не могла согласиться. Справившись наконец с кителем, Кальтенбруннер схватил ее за ягодицы и толкнул на диван, но вместо того, чтобы поддаться, Хелене со всего маху ударила его в плечо так, что шеф СД плюхнулся в свое кресло. Он как-то странно, смешно икнул, лицо его покраснело, вены на висках напряглись, глаза закатились. Хелене подумала, как бы его не разбил паралич от напряжения. «И этот неотесанный чурбан еще претендует на роль Гейдриха», – мелькнула у нее насмешка. Она даже хотела спросить, не позвать ли врача. Но обергруппенфюреру стало плохо от излишне выпитого. Он сполз с кресла и, встав на четвереньки, рыгнул. Опасаясь, как бы ее саму не стошнило, Хелене выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Она прислонилась спиной к стене в коридоре и зажмурилась, переводя дух. В коридоре было тихо. «Надо бы умыться, поправить волосы, – подумала она, – нельзя в таком виде возвращаться к гостям». Вдруг она услышала шаги. «Наверное, адъютант Кальтенбруннера, – промелькнула у нее догадка, – принесла нелегкая. Бежит на помощь своему начальнику, как бы тот не умер ненароком», – но быстро поняла свою ошибку. Открыв глаза, повернула голову. Перед ней стоял Эрих Хартман. Бледный, совершенно трезвый. Несколько мгновений он молча смотрел на Хелене. Скулы на его молодом, арийском лице резко обозначились, губы были плотно сжаты. Хелене с трудом выдержала его взгляд, жесткий, холодный, чужой. И хотя она ни в чем не была виновата, смутилась. Закрыла ладонями лицо. Он силой отстранил ее руки от лица.

– Ты – шлюха, Лена, – произнес он негромко, но с оскорбительным презрением в голосе, – ты шлюха для генералов, – и ударил ее по щеке. Потом еще раз. Она даже не сопротивлялась. Он ударил в третий раз. На губах у Хелене выступила кровь. Закрыв глаза, она ни стоном не выдала боли, которую испытывала, не только физически, но и в сердце. Неужели он думает, что она вправду могла согласиться на близость с Кальтенбруннером? Кем же он считает ее? Впрочем, он и сам сказал, – шлюхой для генералов.

– Майор, что вы делаете? Остановитесь! – она услышала голос Эмми Зоннеманн, – с ума сойти можно! Что вы натворили!

Подхватив шлейф длинного, бархатного платья, Эмми подбежала к ним. Она была в ужасе от того, что увидела. Хелене с трудом разомкнула веки.

– Майор, вы просто спятили! – в гневе Эмми схватила Эриха за руку и оттащила от Хелене, – я сейчас же сообщу рейхсмаршалу. Вы подняли руку, я уж не говорю на женщину, но на старшего по званию, на вашего командира. Вас разжалуют!

– Оставь, Эмми, не надо, спасибо, – Хелене вяло вмешалась. Ей было трудно говорить, язык не слушался ее, слова путались. Однако, взяв себя в руки, она строго приказала Хартману:

– Приведите себя в порядок, майор, и спускайтесь вниз, в зал.

– Слушаюсь, – щелкнув каблуками, майор ушел, не извинившись, даже перед Эмми как хозяйкой дома.

– Нет, так нельзя, – возмутилась Эмми, – я обязательно расскажу Герману, – вытащив платок, она осторожно вытерла кровь с лица Хелене, – это ж надо додуматься, как он посмел!

– Пожалуйста, я прошу тебя, – Хелене отвела ее руку, – рейхсмаршалу ни слова, – проговорила она серьезно. Это мой подчиненный, мы сами разберемся. Договорились?

Эмми обиженно дернула плечом:

– Я хотела как лучше. Но мне-то все равно… Тебе решать, – согласилась она. – За что он тебя так?

– Не знаю, – неопределенно ответила Хелене, пряча взгляд, – выпил, наверное, лишнего. Бывает. Летчик он отличный. Люфтваффе много потеряет, если его отстранят от полетов.

Она знала, что Эмми не поверила ей. Впрочем, ей было все равно. Главное, чтобы она ни в коем случае не доложила Герингу о происшедшем – Эриху тогда несдобровать. Герман сразу припомнит все «приключения» Хартмана и год назад, и полгода. Что делать, придется отдуваться за него.

– Пожалуйста, прости, что в твоем доме мой офицер позволил себе подобное, – попросила она супругу рейхсмаршала.

– Хотя я ничего и не поняла, да ладно уж, чего только не увидишь от этих мужчин, – небрежно откликнулась Эмми. – Тебе бы надо полежать, отдохнуть, умыться. Идем, я отведу тебя в ванную.

– Не стоит, – Хелене мягко отказалась от ее помощи, – я лучше поеду домой. Мне завтра вылетать на фронт. Надо немного прийти в себя. А то мои летчики подумают, что вместо того, чтобы веселиться на дне рождения рейхсмаршала, я летала в тыл врага со спецзаданием и меня там подбили. – Она тихо засмеялась, – несколько ссадин и синяков мне гарантированы. До завтра они заживут. Ох, больно, – она покачала головой. – Я всегда знала, что офицеры у меня – все, как один, атлеты. Но, оказывается, очень неприятно проверить это на себе.