Валькирия в черном

Вилли, успевший уже переодеться в форму, но еще не смывший с лица грим, с подведенными глазами и румянами на щеках, достал пистолет и исполнил свой солдатский долг, на заднем дворе театра у поленницы дров.

Обычно меткий в стрельбе, он несколько раз промазал. Видимо, был все еще слишком взвинчен.

Что поделаешь, das ist Luboff…

Она медленно и неспешно переодевалась в театральной гримерке. Офицеры ждали ее. Все жаждали продолжения.

Гауптштурмфюрер Дроссельмайер чувствовал лишь одно, как мучительно и сладко, как сильно ноет его член, твердый как камень. Но он держался стойко – и на войне порой хочется ощущать себя…

Ладно, пусть не кем-то там… из фильмов про войну…

Не героем. Не сверхчеловеком.

Просто субъектом воли, а не животной скотиной.

Глава 39 КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Во второй половине дня точно по мановению волшебной палочки распахнулся агентурный «сезам».

Обеденный перерыв Катя провела в местной кофейне, пытаясь осмыслить все, что услышала в больнице. Тупой иррациональный страх перед местной едой, как она ни уговаривала себя, не проходил.

Она сидела перед тарелкой с пиццей «маргаритой» и буквально заставляла себя: негде готовить самой, да и некогда. Тот домашний бзик – только бзик, поди нервы полечи, дорогуша. Но аппетит отсутствовал напрочь. Кате казалось, что вместо румяного хрустящего теста жует картон, а вместо расплавленного сыра и помидоров – клей.

Если бы обедала вместе с Гущиным или с кем-то из оперативников, экспертов, глядя на то, как они наяривают – жуют, может, оно бы и ничего, отпустило.

Но опергруппа плотно работала в этот день сразу по двум направлениям – фармацевтической фабрике и вела переговоры с местными «информаторами». Так что в кофейне и в «Макдоналдсе» заседать было некому.

Гущин кратко явил себя в Электрогорском УВД, затем сел в машину и снова куда-то отчалил.

А ближе к вечеру словно плотину прорвало, хлынул поток информации от местных.

В Электрогорске конфиденты предпочитали не встречаться лично с кураторами из розыска – оно и понятно, городок с пятачок. А звонили по мобильным.

Звонки и все переговоры записывались на пленку, а затем тщательно анализировались.

Катя сидела в уголке в кабинете местного розыска и слушала записи и комментарий сыщиков. Несмотря на то, что конфидентам четко поставили задачу о том, какого содержания сведения нужны, но, как обычно в таких случаях, всплывала масса посторонних сплетен. Все, что угодно, – от веских догадок о том, кто из «братвы» приложил руку к ограблению склада садовой техники, до сведений, где именно в настоящую минуту находится угнанная со стоянки бетономешалка.

Из всего этого мутного потока усталая Катя выделила лишь пару сообщений.

– Зря на фабрике такой шмон навели… Ни к чему это, по бумагам там все чисто, вся отчетность – комар носа не подточит, мне ли не знать, – мужской голос звучал этакой скороговоркой с пришепетыванием. – Гидрохлорид эторфина в списке, но заказов на поставку препарата у нас в последнее время мало. Еще прошлогодняя партия на складе пылится, заявку сняли в последний момент. Отчетность о наличии можете проверять, а можете и не проверять, там вся сойдется тютелька в тютельку, мне ли не знать. Мимо меня на подпись носят каждую неделю. Только это ничего не значит. Нейролептики, в том числе и М 99, с фабрики как раньше уходили налево, так и сейчас уходят. Это ж рынок. Что нельзя продать легально, продают по-иному. Нет, нет, уверяю вас, концов не найдете – все идет только через Интернет, через подставных лиц. Думаете всю цепочку вытянуть – очень сомневаюсь. Отсюда, с фабрики, не выйдет, надо с покупателей начинать. Хорошо, если что узнаю дополнительно, позвоню. Насчет двух других препаратов… Их тоже можно приобрести через Интернет. Если, конечно, такой целью задаться.

На другой пленке – женский голос, сухой и деловитый:

– Я прежде всего хочу, чтобы со мной расплатились за прошлый раз. Потому что имею что сказать сейчас. Нет, нет, обычный способ – никаких расписок, деньги должны перечислить на мою карту. Сначала по тому, что вас интересовало в первую очередь – этот самый таллий. Это вещество использовалось на заводе при производстве плат с амальгамой и золотым напылением. Но той технологии уже много лет. Если что и осталось на складах, давно сбыли с рук. Можно ли приобрести ядовитые препараты в городе? А где, в каком городе этого сейчас нельзя сделать? Нет, конкретно я ничего не знаю, не хочу вводить вас в заблуждение. Но не забывайте, мы во многом «химический» город – фабрика и завод это что-то да значит. Но я звоню не по этому поводу, у меня информация совсем другого рода.

На пленке слышался уличный шум, потом загрохотало. Катя поняла: агент-женщина звонит с улицы. Возможно, сидит на скамейке в городском сквере или скрывается от глаз на задворках магазина, а мимо, мимо, мимо мчится, звеня и сияя стеклами, электрогорский трамвай.