Валькирия в черном

– Насчет файлов не знаю, а за нарушение сохранности и режима секретности литеры «С» в прошлом не только неполное служебное можно было схлопотать, но и вон из органов вылететь, – Белла Григорьевна потрогала замок. – Но теперь у нас ведь полиция. Вы ж у нас теперь полицейские. Все из себя такие современные. И камеры у вас махонькие, и все фильмы на компьютерах монтируете. Тяп-ляп… А прежде у нас тут целый киноцех трудился. Режиссеров известнейших на консультации приглашали. Какие съемки делали… Министру покажут, а потом на черной «Волге» из министерства мне сюда назад пленки спецкурьером привезут – и под замок, под литеру «С».

Вздохнув, она достала связку ключей.

– А теперь вот приказ пришел – открыть, разобрать. То, что не может быть придано огласке, – уничтожить. Чтобы никто никогда не увидел.

– Ну, кроме нас, конечно, – усмехнулся ушлый представитель «Петровки, 38».

Дверь в комнату – хранилище литеры «С» – открылась легко, несмотря на свое полное тождество с дверью бронированного банковского сейфа.

Катя ожидала увидеть внутри чуть ли не паутину и плесень. Но когда зажегся свет, оказалось, что комната отделана по-современному. На стене, как в музее, мигали датчики климат-контроля и влажности. Все пространство занимали стеллажи.

На полках – металлические коробки с пленкой, контейнеры с видеокассетами. Забито все от пола до потолка.

– Да тут работы на несколько месяцев, – присвистнул Тим Марголин.

– Комиссия из министерства приедет в следующий четверг, к этому времени я должна подготовить полную опись и составить черновик акта на списание и уничтожение документов, пленок, – Белла Григорьевна прошлась вдоль стеллажей. – Ну это все однозначно в печку отправится. – Она махнула рукой на полки с бобинами пленки.

– А что здесь? – спросила Катя.

– Министр Щелоков и его приближенные. Тут вот Тикунов – министр, Круглов… здесь несколько кинохроник с генералом Абакумовым, кадры из санатория МВД в Кисловодске, который «Орлиное гнездо» назывался.

– Но это же интересно!

– Кому? Кому ЭТО теперь интересно? – Белла Григорьевна усмехнулась.

– А их гласно или негласно снимали? – тут же встрял Тим Марголин.

– Когда как. Когда они сами – в том числе и на отдых, в санаторий киношников ведомственных приглашали, чтобы запечатлеться, а когда за ними вдогонку посылали – например, по распоряжению первого зама. Оценят потом в кинозале тайком пленочку и сюда спецкурьером, чтобы компромат сохранить.

– Да какой это, к черту, компромат? – Марголин потрогал жестяные коробки. – Век невинности.

– Тогда все на всех собирали, а вдруг пригодится. Тут вот все Щелоков, Щелоков, Щелоков с Брежневым, – Белла Григорьевна шла вдоль полок. – Киностудия тогда процветала, пленку за границей покупали самую лучшую. А здесь вот на видео уже перешли…

– Мы бы хотели несколько пленок скопировать, восстановить, если понадобится, – засуетился представитель «Петровки, 38».

– Увы, молодой человек, у меня приказ, а там черным по белому: готовить к списанию и уничтожению. – Белла Григорьевна остановилась возле стеллажа с круглыми металлическими коробками.

Он вроде ничем не отличался от иных стеллажей. Только вот коробок с пленками на нем лежало не так уж много. И наверху над полками на деревянной дощечке значилась литера «ОС» – особо секретные.

– Забирайте все это отсюда и несите в просмотровый зал, я приготовила старый кинопроектор. – Белла Григорьевна взяла несколько коробок. – Если от времени пленка на атомы не распадется, то глянем.

– А говорят, нет в МВД Х-файлов, – тихо сказал Тим Марголин. – Кать, что молчишь?

– Есть, оказывается, и в МВД Х-файлы, – Катя смотрела на архивариуса. – Что же на этих пленках?

– Сейчас посмотрим, сверимся с реестром.

– А вы что же, не в курсе? За столько лет их никто не просматривал?

– Это старые уголовные дела. Такие, о которых никто не знает. И никогда не узнают – ни киношники, ни журналисты с телевидения, ни газетчики. Никто никогда про это не узнает. Никакой огласки.

– Но почему?

– Я думаю, вы сами это поймете. Вы же умные молодые люди. И служите долгу и присяге, – Белла Григорьевна говорила веско. – Кровь и ужас… детали, которые даже в суде не оглашались… Но это еще не все. К этому всему профессионалы – сыщики, прокуроры, судьи – привыкли. Есть еще и другая сторона медали.

– Какая? Что может быть страшнее? – спросила Катя.

– Позор, – ответила архивариус.

Постепенно они переправили все коробки с пленкой из комнаты за железной дверью в просмотровую. Здесь царил старичок в белом халате, презрительно поглядывавший на пульт, оснащенный современной компьютерной техникой и дисплеями. Плазменную панель он словно и не замечал, любовно разглядывал квадрат белого экрана во всю стену.

– С дачи? – бодро поинтересовалась у него Белла Григорьевна. – Уж прости, что тебя с заслуженного отдыха вытащила сюда в нашу пыль. У этих молодых пленка в руках рассыплется в прах, а мы с тобой потихоньку, полегоньку. И кинопроектор готов, только тебя ждет.

– С чего начнем? – спросил старик-киномеханик.