Валькирия в черном

И Катя подумала с трепетом – вот, вот оно… Если раньше она ретиво и пылко охотилась за материалом, за сенсацией, с боем старалась получить хоть какие-то крупицы информации у всех этих бравых профи из убойного отдела, выбивала интервью, буквально проходу сыщикам не давала, плотно «садясь опергруппе на хвост», если ее интересовало какое-то убийство, то сейчас все иначе.

Нате вам, пожалуйста, на блюдце с каемкой – полковник Гущин сам (сам!!) звонит, предлагает поучаствовать в расследовании, берет с собой в район. С тех пор, как во время одного штурма с задержанием в сердце его попала пуля… в бронежилет, но ведь в сердце, точно в сердце угодил свинцовый комочек… старик Гущин разительно изменился.

Предоставляет ей полную информацию по происшествию и даже, кажется, ждет от нее каких-то идей, догадок, версий, чтобы сразу же их оспорить, но одновременно и подпереться ими, как костылями.

А что же она? Бойкий криминальный полицейский репортер, что же она? Она не хочет участвовать в этом расследовании? Откуда эта вялость и нерешительность? Она не желает знать, что случилось, кто убийца? Она не хочет об этом писать, потому что… потому что этот город… здесь в этом городе…

В городе Электрогорске, где когда-то умерли дети, отличная погода. Славный выдался денек и не менее приятный окажется вечер.

В городе Электрогорске не хочется участвовать в расследовании нового дела, где использовался яд.

Полвека прошло, но сказали же, предупредили тебя – город помнит все. У этих стен, у этих улиц, тихих дворов, крыш, голубей длинная память.

Это уже глубоко в генах города Электрогорска.

Такого славного, где ходит трамвай.

Трамвай – бело-голубой призрак, трамвай-желание, – звеня стеклами, стуча колесами подкатил к остановке, и Катя села в него.

Следующая остановка – «Завод».

С узкой улочки в центре города – на кривую, а потом в горку мимо квартала желтых пятиэтажек, мимо Дома культуры, а затем через площадь по проспекту к заводским корпусам, заводской проходной.

Новые корпуса и старые, обшитые пластиковыми панелями и закопченные многолетним дымом – такие разные, разделенные временем и прогрессом. Но составляющие единое целое – все то, чем жил и живет Электрогорск до сих пор.

У проходной трамвай «поехал на круг» – тут и конец маршрута, и начало начал. Сюда всегда сходились все пути.

Катя достала камеру из сумки, свою вечную репортерскую спутницу, и стала фотографировать виды города Электрогорска.

Вообще, кто тебе сказал, что в таких городах всегда что-то происходит

? Ты придумала это сама? Или тебе так кажется? Твоя интуиция, но ее у тебя нет.

Катя делала снимки.

Завод… какая огромная территория.

И все пусто. Ни производства, ни персонала.

А там какие-то руины.

Она встала с места и подошла к кабине водителя.

– Простите, а что у вас там? Что-то ломают?

– Это бывший гальванический цех, то, что от него осталось. Лет тридцать все сломать хотят. Как бельмо у всех на глазу.

Вагоновожатому самому лет тридцать пять… Что он может знать о событиях пятьдесят пятого года?

Катя вернулась на место.

Итак, интуиции у тебя нет, сто раз она обманывала тебя, подводила. Так что забудь, забудь, дорогуша, об этом самом своем «в таких городах всегда что-то происходит».

И не лукавь сама с собой – дело майора тебе не очень интересно, тебе интересно то, другое, старое дело, от которого не осталось ничего – ни протоколов, ни рапортов в архиве, лишь старая учебная кинохроника, приговоренная к уничтожению.

А вот если бы это новое отравление можно было бы как-то увязать с той давней трагедией, то тогда бы ты…

О, тогда бы ты бежала впереди паровоза. Впереди этого вот «трамвая-желание»… Мчалась, охотясь, как и прежде, за информацией и сенсацией, сгорая от нетерпения и любопытства, страшась и не желая… да, не желая, смертельно боясь… и одновременно мечтая о том, чтобы эта история, эта сенсация, этот репортаж взорвался бы в эфире как бомба. Репортерская кость, чтоб ее… Это уже в твоих генах, дорогуша.

Но все, что относилось к делу «отравительницы детей» Любови Зыковой, приказано забыть и уничтожить. И в душе ты с этим согласна. Ты поддерживаешь такое решение.

Но относится ли это к городу Электрогорску?

Трамвай ехал мимо рынка и вокзала. Территория завода простиралась до железной дороги.

Затем трамвай ввинтился на повороте в новый благоустроенный микрорайон и снова «пошел на круг».

Маленький город Электрогорск, не то что промышленные подмосковные гиганты Люберцы, Подольск, Мытищи, Балашиха.

Катя по пути сделала около двадцати снимков камерой – и все городские виды.

Нехило для полицейского репортера, а?

Может, еще небо, птичек поснимаем, а потом…

«Ты же хотела побыть, побродить тут без суеты, одна. Все разузнать и отправиться для начала на то самое место. В бывший детский лагерь «Звонкие горны».

Во дворе УВД, когда Катя вернулась со своей вроде как ну совершенно бесцельной прогулки (это в рабочее-то время!), главковская опергруппа уже рассаживалась по машинам.

Полковник Гущин выглядел плохо – усталый, раздосадованный и даже лысина, как обычно, не сияет.