Valkyrja

Потом невзначай приподниму полог, а там уже окажется шампанское и все такое. А рядом, на горизонте вдруг медленно воспарит в воздух другой шар сердечком, на котором будет написано: «С Днем рождения!» Думаю, ты быстро поймешь, что все здесь неспроста, и начнешь улыбаться своей хитрой многообещающей улыбкой. Тут я упаду на колени, произнесу самые главные слова и подарю кольцо.

      План казался мне верхом гениальности, но требовал определенной подготовки. Во-первых, шаром надо было научиться управлять. Во-вторых, Вовка отнекивался и говорил, что можно просто подарить полет на воздушном шаре и нечего огород городить – пришлось сильно постараться и чуть ли не продаться ему в рабство до конца жизни, чтобы убедить его в целесообразности моих действий. Как он мог не понять, что это должен был быть сюрприз – абсолютный и полнейший сюрприз? Чтобы ты ни на секунду не могла догадаться, что я все подстроила.

Черт. Среди всей этой круговерти: везде все успеть и сделать как нельзя лучше, я практически перестала слышать тебя. Для кого вообще устраивался этот праздник?

Кидаюсь на диван в полном бессилии. Тут кровь начинает пульсировать в голове еще сильней –  вспоминаю, что отправила тебе смску: Я купила пиццу, как ты любишь. В свете последних событий мое сообщение выглядело апогеем проявления распоследней тупости. Ты ушла, а я пытаюсь вернуть тебя лепешкой теста с наваленными сверху кусочками мяса и грибов – да, ты же именно так и любишь. «Держи себя в руках, - приказала я себе. – Ничего не пиши ей больше». Ловлю себя на мысли, что в голове намеренно не называю тебя по имени. Самое прекрасное имя на свете, буквы которого ласкают мой слух – две согласных и две гласных.

Сколько раз я произносила твое имя - и всякий раз по-разному. Нараспев, когда звала тебя из соседней комнаты. Коротко и хлестко, когда сердилась. Задыхающимся, срывающимся голосом, когда ты…

Я не знала, что мне делать и куда звонить. Можно было бы предупредить Вовку, что его помощь уже не требуется. Ткнуть в телефонном справочнике его имя, и как ни в чем не бывало сообщить, что я напрасно бегала как заведенная этот последний месяц. Изо рта вырвался какой-то писк – я сейчас и слова путного из себя не выдавлю.

Отчаяние накатилось с большей силой, и я представила, как дам обед молчания на всю жизнь. Как было бы здорово больше не произнести ни слова. Ходишь – молчишь, думаешь – молчишь, смотришь на людей – молчишь. И только глаза – говорят. Мысль о пребывании в немом состоянии настолько поглотила меня, что я не заметила шуршания ключа. Только когда полоска света показалась с лестничной площадки, я встрепенулась. На пороге стояла ты, какая-то похудевшая и осунувшаяся:

- Я встретила Вовку, он мне все рассказал, - поведала ты каким-то безжизненным голосом и еле слышно добавила, - прости меня.

Я молча смотрю на тебя и понимаю, что вместе с тобой вернулся свет в мою душу, что секунду назад его не было, а вот сейчас он снова есть. Радостные человечки начинают бешено танцевать в голове, но в ответ мозг выдает совершенно другую реакцию. Наконец-то я начинаю плакать, рыдания раздирают меня, а слезы исторгаются каким-то неистовым потоком.

Со мной случается истерика, и я падаю на пол, пытаясь съежиться до состояния клубка. Сначала ты ошарашенно смотришь на меня, а затем пытаешься поднять с пола. Я сейчас – зажатая до предела пружина. Сама не понимаю, чего так завелась, но остановиться никак не могу, а рыдания никак не отступают. В голове рефреном одна и та же мысль: «Все пропало. Ты все знаешь. Мой план не удался».

Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент я притянула тебя к себе, сорвала с себя футболку и с силой вытерла заплаканное лицо. Ты  лежала на ковре и смотрела на меня с еще большим изумлением. Я уткнулась носом в тебя где-то в районе подмышки и стала вдыхать любимый запах. Мне хотелось дышать тобой, чувствовать твой аромат беспрестанно - смогу ли я вообще когда-нибудь тобой надышаться? Ты не успела снять даже куртки поэтому я с силой сорвала ее, то же самое произошло с твоей водолазкой. Я приподняла тебя и расстегнула лифчик. Ты лежала предо мною – божественно красивая и немного испуганная. А я, наверное, была похожа на зверя, которого держали в клетке, и вдруг выпустили. Он вернулся на волю, но не знает, должен ли ступать осторожно или начать резвиться вовсю. Такой ты не видела меня никогда, да и я сама себя – тоже.