Валленштейн

— Сундуки там есть, в этом вы можете не сомневаться, ваше высочество, — пообещал Хильденбрандт.

Мертич же продолжал упрямо молчать, идя следом за Хильденбрандтом. Оба пленника находились под бдительным оком иезуитов и лично графа Валленштейна. Десять мушкетёров двигались в авангарде боевого охранения и тридцать — в арьергарде, прикрывая хвост колонны. Ещё десяток мушкетёров Валленштейн время от времени посылал вперёд для разведки. Фактически остров оккупировали мушкетёры и кирасиры герцога. Оба полка, выставив посты на берегу, начали прочёсывание острова.

— Ты уверен, что за золото братства купишь себе свободу и жизнь? — тихо спросил Мертич у барона, когда они карабкались по узкой, подымающейся круто вверх козьей тропке. — Не сомневаюсь, что нас в любом случае вздёрнут на реях.

— Только благодаря твоей глупости у нас теперь нет выбора, — едва слышно прошипел в ответ Хильденбрандт.

Тропка непрерывно змеилась между камней и скал, иногда терялась в кустарнике и высокой траве, но потом снова появлялась, не раз её пересекали другие столь же неприметные тропки, так что без карты немудрено было запутаться. Тропа неуклонно поднималась в гору, и путники уже изрядно запыхались. Пот лил с них градом, заливая глаза. Особенно страдал герцог, одетый в роскошный красный камзол, пышные кружева и в длинный походный плащ из тяжёлого испанского бархата. Понадеявшись на лёгкую прогулку, Штайермарк наотрез отказался надевать тяжёлые ботфорты, и на его тощих ногах красовались белые шёлковые чулки и меньшие на целый размер красные башмачки с золотыми пряжками. Проклиная в душе легкомыслие герцога, мушкетёры вынуждены были поочерёдно на самодельных носилках из плаща и двух жердей тащить в гору своего монарха.

Через некоторое время тропка дошла до возвышенности, с которой была видна значительная часть острова, растянувшиеся длинные цепи солдат, которые прочёсывали остров, неподвижно застывшие в нескольких кабельтовых от берега два огромных сорокапушечных фрегата, пузатый двадцатипушечный галеон и небольшой двухмачтовый бриг, которые отсюда казались игрушечными.

Затем, пройдя по вновь запетлявшей тропке, уставшие путники внезапно очутились у довольно глубокого каньона, по дну которого бежал большой прозрачный ручей, на противоположной стороне в высокой скале увидели огромную вертикальную трещину, в её глубине открывался громадный чёрный зев пещеры с двумя торчащими вверх острыми камнями. Над входом в пещеру, который имел добрых тридцать футов в высоту, торчал вперёд каменный выступ, напоминающий гигантский рог. Причудливая игра природы создала огромную голову-скалу с рогом на лбу и с чёрной, широко открытой чудовищной пастью, готовой в любую минуту проглотить любую жертву, какой бы величины она ни была. Два острых исполинских камня-клыка в зеве усиливали это жуткое впечатление.

— Вот она, пещера Циклопа, — промолвил Хильденбрандт. — Рыбаки утверждают, что он сам обработал вход в свою обитель при помощи огромного каменного молота, однако многие считают, что это и есть сам Циклоп, окаменевший после смерти.

— Это — глупости и языческие суеверия, — снисходительно усмехнулся герцог, — всё в руках Господа, а то, что не от него, то — от дьявола. — С этими словами он набожно осенил себя крестом и спросил: — Однако, где сундуки? Веди нас немедленно к ним!

— Разумеется, они в этой пещере, ваше высочество, — торжественно заявил Хильденбрандт.

— Здесь довольно глубокий каньон! Как мы переберёмся на противоположную сторону? — воскликнул герцог.

— Циклопу было достаточно перешагнуть через него, но и мы кое-что придумаем, — усмехнулся Хильденбрандт и добавил: — Рядом в кустах припрятан мостик, его надо перебросить через этот несчастный каньончик.

С этими словами он кивнул в сторону ближайшего кустарника, где мушкетёры обнаружили что-то вроде длинной лестницы из крепких буковых жердей и частых перекладин, надёжно связанных ремнями.

— Бросайте здесь, — указал барон на подходящее и, судя по всему, заранее подготовленное место.

Когда хлипкий мостик соединил края каньона, Хильденбрандт первым двинулся к нему.

— Погоди, не торопись, ты можешь нечаянно потеряться, а нам будет очень не хватать твоего приятного общества, — остановил его герцог.

— У меня на «Гансхене» остались жена и дочь, — поняв намёк герцога, возмутился Хильденбрандт.

По знаку герцога по мосту перебежала половина всех мушкетёров. После чего наступила очередь самого Фердинанда фон Штайермарка и отцов-иезуитов. Герцог великолепно справился с этой задачей: на его слегка побледневшем лице не дрогнул ни один мускул, когда патер Нитард переносил его через бездну. Патер Лемормен переправился по шаткому сооружению, словно по обыкновенной доске, переброшенной через мелкую канаву. Казалось, у обоих иезуитов совершенно отсутствуют нервы. На них с завистью поглядывали даже видавшие виды старые солдаты.