Вальпургиева ночь

Так вот, говорим мы, учительница меня выругала и, сказав о недостатке во мне духовного воспитания, решилась вызвать в школу папу. Отец, конечно, пришёл. И выслушав проблему, обратился к своей маме. Бабушка же, так как в этом плане тоже была слаба, посоветовала обратиться к бабуле с маминой стороны. Она же примчалась, как фурия.

Отец выслушал весьма долгое нравоучение, потом нравоучение выслушал я, и бабушка сказала, что меня необходимо отправить в школу при монастыре. Отец долго думал на этот счёт. Но бабушка сказала, что он «не осознаёт глобальность этой проблемы», и папа всё-таки решил, что для меня будет лучше пройти обучение в школе-интернате при монастыре, который выберет бабушка.

Меня отправили в какой-то глухой и маленький монастырь. Наместником там был некий отец Аарон, в руки которого меня и передали. Я очень расстраивался и даже немного боялся, монастырь казался мне жутким и заброшенным. В его стенах каждое слово раздавалось страшным эхом и раздваивалось на тысячи слоёв.

Отдельное описание стоит уделить самому Аарону. Если бы я не знал, что он священно служитель, я бы ни за что в это не поверил. Он держался крайне свободно, лишь только руки, почему-то скрывал. Волосы были лишь тронуты сединой, и сам он был почему-то крайне живой, что, конечно, не совместимо с положением архимандрита. Он улыбался, смеялся, сверкая белоснежными зубами и пообещал моей бабушке сделать из меня чуть ли не монаха-отшельника.

Мне выделили чистую комнатку, маленькую, с одной-единственной лампадкой и свечой. В комнате стояла кровать, письменный стол и… и всё. Распорядок моего дня оставлял желать лучшего. Меня могли навещать два раза в месяц, то есть, как я понял, раз в две недели, что тоже было не очень веселой перспективой. Вообще, конечно, мало что весёлого ожидало меня в этом году. Но бабушка сказала, что монастырь – это путь к истинному просветлению.

Первые дни было крайне сложно. Шёл пост, я держался мужественно, но терпение меня подводило. Кстати говоря, отец Аарон, после ухода моей бабушки, передал меня в руки своего помощника брата Романа, и я не видел его несколько недель. Мои отношения с Романом в первую же неделю стали стабильными. То есть стали отвратительными. Я думал, что служитель монастыря это бесконечно добрый, одухотворённый человек не от мира сего. Я думал, что здесь меня научат религии и всему тому, что ценится в религиозном мире. Но брат Роман был совершенно иным. Он был строгим и в какой-то мере даже злым. Он любил дать мне подзатыльник или как-нибудь злословить на мой счёт. Хотя в своих проповедях он говорил, что ко всему нужно быть терпимым, меня, кажется, он не любил больше всего.

Лицо у Романа выражало какую-то одухотворённую строгость, он не был совсем стар, на вид я сразу же дал ему шестьдесят лет. Он был крайне заносчивым, а в плане веры напоминал мне фанатика.

Стоит отметить так же, что я был единственным учеником в этом школе-интернате. Прошёл месяц, другой, и я постепенно привык к Роману.

Однажды я увидел во дворе кота, очень необычного. Этот кот шёл пригнувшись, будто прячась от окружающих и смотрел любопытно, при чём на всех, при чём исподлобья. Я взял кота на руки. Он жутко глянул на меня, съёжился, втянул шею, подобно черепахе и впился в меня ядовитым взглядом. Я отпустил кота и поспешил прочь. В другой раз, когда я вновь встретил кота, я спросил у одного монаха, что это за странный кот. Монах ответил мне, что это личный питомец отца Аарона и, чтобы я его не трогал. Я и не собирался! После того раза всякое желание брать его в руки у меня отбилось. Более того, отбилось желание и видеть его, а он, как я убедился шнырял везде и всюду, смотря на всех и вся. Мне откровенно становилось не по себе, когда он останавливал на мне свой взгляд. Я избегал этого кота, как не увижу его, так обязательно что-нибудь случиться. То споткнусь и колени разобью, то попадусь на том, как Пётр, уборщик двора, кормит меня пряниками, то неправильно прочту наизусть псалом. Короче говоря, этот кот был для меня вестником беды.

Говоря честно, я мало чему научился в этом монастыре. Комната, где я проходил обычно обучение была тёмной и страшной. К тому же я практически всегда был голоден, что, с учётом моего возраста, крайне не способствовало усвоению знаний. Сочинения мои были такими же короткими и такими же пустыми. За что, собственно, брат Роман меня и наказывал. Стоит отметить, что сочинения сначала давались на самые простые темы. При чём, перед написанием сочинения меня заставляли переписать какой-нибудь отрывок из Библии. Затем темы стали сложнее, а последние дни вообще странными. Однажды вопрос к сочинению был следующим: «Если бы Господь Бог дал вам выбор, что бы вы выбрали, Ад или Рай?», какой же нормальный человек ответит, что он выбрал бы Ад? И дальше темы были ещё чуднее и страннее.