Вальпургиева ночь

Я посторонился, оторвал глаза от окна и присел. Холодная испарина покрыла лоб, и кисти рук оледенели. Неожиданно я услышал, как со скрипом открылась дверь и чёрт с силой кинул кошку с порога. Дверь закрылась. Я встал и на цыпочках подошёл к кошке. Бедняжка ударилась, я взял её на руки и прижал к себе. Из дома Аарона послышался хохот, я мельком взглянул в окно и увидел человека с козлиной головой и копытами, и чёрта, сидящего на против. Я отвернулся, зажмурился и произнёс: «Свят, свят, свят»…

Я шёл в свою комнату, смотря в пол, крепко прижимая к себе кошку и читая шёпотом молитву. Чертовщина в Божьем храме казалась мне невозможной, я считал, что это самое защищённое место. Но даже здесь безумствовали бесы. Я лёг в постель в одежде, вместе с кошкой. Она тихо посапывала, совершенно не стремясь покинуть меня. Я смотрел в потолок.

Не спавши ночь, добром не поевши утром, самочувствие моё ухудшилось, но брат Роман был непреклонен. Я рассказывал ему наизусть псалмы, затем переписал четырнадцать страниц из Библии, написал два сочинения, и он позволил мне передохнуть. Я сидел и думал, не рассказать ли ему.

- Роман, - произнёс я, решившись.

- Что? – раздражённо спросил он.

- Я нашёл кошку, - быстро сказал я. – Она очень голодная, можно её чем-нибудь покормить?

- Кормить нечем, - резко сказал Роман, - отнеси её туда, где взял.

Я пошёл в свою комнату, на кровати лежала кошка, которую я назвал Лиззи. Я взял Лиззи на руки и понёс якобы к выходу. На ступенях монастыря сидел Пётр, подперев щёки руками и молча глядя перед собой. Я с кошкой на руках присел рядом с ним. Он одним глазом глянул на меня, залез в карман и так же молча протянул мне медовый пряник. Я взял пряник и стал жевать.

- Бледный ты сегодня, - сказал Пётр.

-Плохо спал, - ответил я.

- Почему?

- Кошка. – ответил я и протянул Лиззи Петру.

- Спать не давала?

- Голодная. Роман не хочет давать ей поесть.

Пётр встал и ушёл в монастырь. Я оглянулся на него, пожал плечами и продолжил жевать пряник. Через пять минут Пётр вышел с миской молока.

- Пусть поест, - сказал он, ставя миску на землю.

Я отпустил Лиззи, и она жадно накинулась на молоко. Она чмокала так, как я не чмокал пряником, хотя тоже был порядком голоден.

- Какое сегодня число? – спросил Пётр.

- Тридцать первое апреля, - ответил я.

- Отец уже приезжал на этой неделе?

- Был на прошлой неделе.

Я съел пряник и отряхнул ладони.

- Ещё? – спросил Пётр.

- Нет, спасибо. Роман увидит.

- Бог с ним.

Пётр вынул из кармана шоколадный пряник и дал мне.

- Какой бы не был строгий пост, ребёнок должен питаться… - сказал он.

Я с жадностью съел пряник, поблагодарил Петра и поспешил обратно в монастырь. Стоит отметить, что Пётр нравился мне больше всех. Своей молчаливостью, какой-то простой добротой и силой духа. Сколько раз Роман колотил его плёткой, ругался и выгонял из монастыря на ночь на улицу, но Пётр всё сносил, хотя одной рукой мог бы сладить с назойливым стариком. Тогда я не понимал, почему взрослый мужчина (Петру было около сорока) метёт двор и охраняет монастырь. И только позже я заметил, что он хромает на одну ногу и что одна рука у него немного короче другой. Из-за чего ему было трудновато выполнять тяжёлую работу, хотя силы в нём было очень много.

День прошёл так же, как и все остальные. Про чертовщину я не смог никому рассказать, и чем ближе к вечеру, тем явственнее мне стало казаться, что всё, что было ночью, было только сном.

Но вот тьма поглотила небо. Монастырь уснул. Кошка сидела у меня на постели, прямо передо мной. Я не мог сомкнуть глаз, я думал, что же произойдёт сегодня ночью. Время близилось к полночи. Кошка косила глазом на окно, я лежал смирно. Вдруг я услышал на улице шорох. Какие-то шаги, стенания, хохот. Я встал и подошёл к окну. Ставни выходили на монастырский сад.

Я отпрянул. Там, в саду, шли мириады бесов и страшных, нагих женщин с растрёпанными волосами и бешенными глазами. Каждая женщина шла под руку с чёртом, а за ними тащились призраки, безжизненные, безликие, они болтались вокруг своей оси, медленно волочась за ведьмами, издавая жуткие стоны. Толпа подтянулась к большом валуну, голому и серому, он стоял там оттого, что монахи не имели возможности его убрать. Одна из ведем, с чёрной диадемой на голове, поклонилась перед камнем и, возложив на него руку, расхохоталась. Её подхватили другие ведьмы взрывами звонкого смеха. Камень вдруг обратился в длинный стол. На нём появилось множество лошадиных черепов. Откуда ни возьмись появилась в толпе знакомая мне компания. Отец Аарон, чертёнок, болтающейся у его ног, впереди компании вышагивал высокий господин, с козлиными копытами, рогами и тёмным, торжествующим лицом.

Толпа из ведем и призраков расступилась в поклоне. Господин прошёл к столу, вскочил на него и уселся посередине. Ведьмы стали подходить к нему и целовать колено. Я видел во всём этом адскую кутерьму, над столом сгущалась чёрная туча. Мне стало тошно и жутко страшно. В монастыре царила звенящая тишина. Кошка моя забеспокоилась и тревожно стала ходить по полу.