Вальпургиево проклятие

Каждый год, когда в наш городок приходило долгожданное лето, ночи выдавались невероятно теплыми, а небо было усеяно яркими звездами.

По приходу этой великолепной поры я тут же собирала все свои вещи и перебиралась на мансардный этаж. Там и был весь мой мир: я рисовала зверят, сочиняла детские дразнилки, играла в игрушки, а еще много-много мечтала. Мечтала о том, что когда-нибудь я смогу придумать самый красивый костюм ведьмочки и прийти в нем на праздник.

Но в каких бы светлых и ярких оттенках вы ни рисовали образ маленькой любознательной девочки, я была отнюдь не простым ребенком. Именно поэтому мы часто конфликтовали с бабушкой.

Она не одобряла пристрастия своей единственной внучки к чердачным ночевкам, походам в лес и играм с мальчишками в войну. Свою неприязнь бабушка всегда аргументировала так: «Лиззи, эти занятия не для девочки», и, к сожалению, ее мнение было непоколебимо. Бабушку было невозможно переубедить. Ну а дальше нетрудно и догадаться, что на многие вещи для меня автоматически накладывалось табу. Но знаете что? Мне это даже нравилось.

Ее запреты только подогревали мой интерес.

За светлые моменты моего детства я могу благодарить только любимого дедушку, который втайне от строгой бабушки позволял мне некоторые шалости.

В моих глазах он был настоящим супергероем. Фрэнк никогда не препятствовал моему желанию заночевать на чердаке, а наоборот – играл со мной и рассказывал интересные истории.

Мы с Фрэнком были классной командой. Лучшими друзьями, которых объединяют общие тайны и кров.

Специально для меня дедушка соорудил на чердаке двуспальную кровать с металлическим каркасом, где я спала, нежилась под покровом мягкого одеяла, наблюдая за свечением мерцающих звезд сквозь толщу слухового окна. Мое детство, мое счастливое и беззаботное детство, проведенное в стенах этого дома, запечатлелось в памяти летним благоухающим букетом пряностей и цветущей подле нашего дома яблоней.

Именно такой аромат обволакивал мои пазухи каждую летнюю ночь, и я никогда не просыпалась от кошмаров.

***

Дедушка Фрэнк никогда не разговаривал со мной на излюбленную тему Вальпургиевой ночи, отвечая на все мои расспросы тем, что все это не более чем суеверные сказки. «Не забивай себе голову ерундой», – недовольно говорил он.

Несмотря на строптивость и чрезмерную строгость бабушки, дед по-прежнему был главой семейства: его слово было законом для всех домочадцев.

Я не могла изменить ситуацию до того апреля.

Когда до рокового праздника оставалось всего ничего, я все-таки решилась в очередной раз попытать судьбу и постаралась вызволить из деда какую-нибудь «страшилку». Я чувствовала нутром: он что-то знает и просто-напросто испытывает мое терпение.

Думаю, что каждому родителю знакома детская любознательность, в особенности когда ребенок никак не хочет оставлять вас в покое, потому что знает: припасена интересная история, которую по какой-то причине родителям пришлось утаивать от своего чада.

Когда мы говорим ребенку «нет», то только подстегиваем его интерес и дальнейшую настойчивость. Добровольно испытываем свое терпение.

Вот и у меня в жизни свершился просвет. Фрэнк раскололся, хватаясь обеими руками за свою седую голову: «Господь всемогущий! Вера, этот ребенок мертвого достанет! Ну, ладно-ладно, иди сюда, кое-что я тебе расскажу. Только сядь на место и успокойся».

Дедушка Фрэнк поведал мне историю, после которой все встало на свои места.

2

С горящими глазами я запрыгнула в старое кресло и, устроившись в более-менее удобной позе, с нетерпением предвкушала первые слова дедушкиного рассказа.

– Элизабет, прежде чем я смогу начать свой рассказ, ты должна мне кое-что пообещать, – насупившись, проговорил дед.

Обычно таким тоном взрослые разговаривают с маленькими детьми, когда устанавливают свои правила перед непоседливым детским существом.

Помню, что в тот момент я даже обиделась на дедушку, потому что ему в голову взбрело заговорить со мной таким дурацким тоном. Хоть я была еще девчонкой, но маленькой себя давно уже не считала.

Вся ситуация показалась мне очень нелепой, поэтому я просто смотрела на Фрэнка, стараясь всем своим видом показать, что его слова меня очень задели.

Не дождавшись моего ответа и проигнорировав обиженный детский взгляд, Фрэнк продолжил:

– Элизабет, я всего лишь хочу, чтобы впредь мы к этой теме никогда не возвращались. Договорились? – На долю секунды его тон переменился, стал необъяснимо пугающим. Я еще не видела, чтобы во взгляде дедушки стояла такая леденящая серьезность. Его пронзительный янтарный взгляд произвел на мое детское сознание такой поразительный эффект, что я смогла только кротко кивнуть в ответ.

Когда Фрэнк убедился, что я готова его слушать, он сделал глубокий вдох, прочистил горло и начал свой рассказ.