Вальс Бостон

Она была смертельно бледна, а в глазах мелькнули сердитые искорки. Рассердилась или обиделась. Но длилось это лишь мгновенье. И вновь, обворожительная улыбка. Сверкая крупными бриллиантами в ушах, она грациозно удалилась хорошо поставленной походкой фотомодели.

"От такой прислуги, думаю, не откажется и сам король".

Прогуливаясь парком, незаметно подошел к воротам, – за-крыты. А вот металлическая калитка в стене не заперта. Проходя через нее, ощутил незначительное сопротивление, будто порыв теплого вешнего ветерка. Вне Зоны воздух сырой и про-хладный. Как ни крути – двадцать четвертое сентября… Осень.

Оглянулся – забор, словно в дымке. Отошел еще немного, – вовсе исчез. Смешанный лес. Тупик неизвестно куда ведущей дороги с исковерканным дождями и временем асфальтом. Кучи мусора: сухие ветки, пустые пивные бутылки, целлофановые пакеты с остатками закуски. Доносятся звуки проносящихся по близлежащей трассе машин.

Пошел обратно. А Зоны-то – нет! Вот это да! Но ведь была где-то здесь! Здесь!

Сделал небольшое усилие и… прозрел: да вот же он, заборчик мой, виднеется в дымке. Дорога чистая, ровная. Мусор исчез. Да и потеплело. "Когда находился в плену у Горио, между мирами не мог пройти, а теперь запросто! Растем!" Возвратился во двор.

"В город съезжу после обеда. А пока, пусть пиковая дама Марго "тряхнет скатертью-самобранкой".

И ведь тряхнула! Да еще как!

На смену бордовому платью, белоснежному переднику и туфелькам с золотой пряжкой явились вышитая длинная сорочка, темно-синяя корсетка, красный передник, сафьяновые сапожки, венок из полевых цветов, несколько ниток коралловых бус на шее. Лишь лукавые искорки в глазах да запах сирени остались прежними.

Догадаться, что за обед меня ожидает – не сложно: еще хранящие тепло солнца сочные помидоры, огурчики, красный сладкий перец, зеленый лук, душистая петрушка и укроп с капельками воды на зеленых листках. Белое с розовой прорезью сало. Распространяющий на версту аромат, красный борщ со сметаной. Вареники с мясом, капустой, творогом. Холодный хлебный квас в запотевшем глиняном кувшине. И, конечно же, перцовка. Позаботилась Марго и о музыкальном сопровождении. Любимые с детства, такие родные, грустные и душевные песни. "Ніч яка місячна, зоряна ясная, видно, хоч голки збирай…"

Насытившись, сидел закрыв глаза, вставать из-за стола не хотел. "Вийди, коханая, працею зморена, хоч на хвилиночку в гай… Ти ж не лякайся, що ніженьки босі§…"

"Украинский язык… да что там язык – душа народа во всей могучей красе! А ведь столетиями держали в ярме! Вот так, вроде, начали за здравие…"

– Спасибо, Марго! Ты – несравненна! – решительно встал. Сдержав желание щипнуть "украиночку" за розовую щечку, добавил: – Вели Константину: пусть поднимется в кабинет.

"И нашел же слово: "вели". Знай наших".

Прежде чем раздался стук в дверь, успел перебрать документы, водительские права, кредитные карты. Немного поиграл золотым брелоком "Audi" с ключами от машины.

За время отсутствия Константин ни на йоту не изменился. Тот же костюм и туфли, отсутствующее выражение лица, блеклые глаза и губы.

– Разрешите… шеф?

"Неужто хотел сказать "господин", да сдержался?"

– Что выяснил?

– Алексей Владимирович Калгин скончался от сердечного приступа в кардиологическом санатории "Лесная отрада" двадцать шестого августа две тысячи седьмого года. Его нашли утром мертвым в беседке. Проводилось судебно-медицинское вскрытие. Протокол 2 2063. Диагноз врачей подтвержден. Признаков насильственной смерти не обнаружено. Вот только…

– Что только?

– Инфаркта или других смертельных болезней тоже не нашли…

– Тогда не понимаю…

"…Отчего же я умер? Уж не от странного ли тумана?"

– Как объяснили специалисты, шеф, инфаркт мог быть совсем свежим… В таком случае следов на сердце могло и не остаться. Не успевают проявиться.

– Это я знаю… Продолжай.

– Похоронен двадцать девятого августа на городском кладбище рядом с могилой отца и матери.

– Хорошо. Теперь о Марине Сергеевне. Я не особо мнителен, но, согласитесь, тема весьма щекотливая…

– Марина Сергеевна жива. Через год выехала за границу. Сейчас работает в Италии. Присматривает за престарелыми.

"Да, Маринка! С твоими-то амбициями. Ну что ж! Бог в помощь!"

– Значит на городском, говоришь. Что ж, ямщик, запрягай рысаков! Съездим!

Увидев недоуменное лицо шофера-консультанта, пояснил:

– Проведаем могилку моего доброго знакомого – Алексея Владимировича Калгина и его родителей.

– Позвольте спросить…

– Давай…

– На какой машине?

– А вот на этой, – покрутил на указательном пальце золотой брелок с четырьмя пересекающимися кольцами. – Ступай, я скоро.