Вальс бывших любовников

Расправившись с ужином довольно быстро, Лена заварила свежий чай и подошла к окну, посмотрела вниз. Их двор хорошо освещался, и она наблюдала за тем, как на специально выделенной и огороженной площадке в дальнем углу гуляют с собаками две женщины. Смешной коротконогий корги пытался взобраться на бревно по лесенке, но не мог осилить этого упражнения, зато поджарая овчарка с легкостью взмывала и на бревно, и на отвесную стену. Крошина вспомнила, что хозяйка овчарки – начальник кинологической службы в звании майора, очень опытная женщина, имевшая даже какие-то награды. Судя по тому, как реагировала собака на каждый жест хозяйки, между ними существовало абсолютное взаимопонимание.

«Бывает же такая безусловная любовь и преданность, – думала Лена, наблюдая за тем, как овчарка то и дело заглядывает в лицо хозяйки, словно ждет реакции. – Как будто ничего и никого вокруг не замечает, только своего человека. И корги этот лопоухий ей не интересен, и его хозяйка… Нет, люди на такое не способны».

Она так задумалась, что не услышала, как во входной двери повернулся ключ, как Филипп, раздевшись, вошел в кухню и даже что-то спросил, потому что, когда Лена вернулась в реальность, он произнес:

– Так я не понял – ты давно дома?

– Что? Ой, прости, я что-то… – Лена подошла к мужу, обняла его, потерлась носом о подбородок: – Устал?

– Нет, сегодня я бодр и полон сил, – усмехнулся Филипп, обнимая ее. – Засиделся, дело готовил в суд.

– Удачно?

– Да. Связал все концы, подобрал все хвосты – ну кому я это рассказываю? Ты поужинала уже? – кивнул он на тарелку в раковине.

– Да, прости, не вытерпела – так вкусно пахло, а я весь день не ела, – призналась Лена.

Муж только головой покачал:

– Я удивляюсь, как ты умудрилась дожить до такого возраста, в принципе. По всем данным, ты должна была умереть от истощения еще лет десять назад, – пошутил он, и Лена засмеялась:

– Да знаешь, как-то обошлась. Я же только на работе поесть забываю, дома-то меня от холодильника не оттащишь. Тебе салатик сделать к рулетам и пюре? – Она выскользнула из-под руки Филиппа и подошла к холодильнику.

– Да, порежь пару помидоров и огурчик, я пока переоденусь и руки ополосну.

Лена любила такие вечера, когда они сидели вдвоем в кухне и разговаривали о чем угодно, кроме работы. Непреложное правило – не тянуть домой то, чем занимаешься весь день, – соблюдалось с первого дня, да и тем для разговоров хватало и без того.

Сегодня Филипп вдруг заговорил о музыке, и Лена даже растерялась слегка – как будто муж подслушал ее мысли, потому что из головы никак не шел вальс из советского кинофильма.

– Тебя почему в музыкальную школу не отдали? – спросил Филипп, разрезая рулет ножом.

– Водить меня туда было некому, да и инструмент покупать, видимо, не хотели. Но, если честно, я и сама не рвалась. Зато, будешь смеяться, я занималась танцами на пилоне. Фил… ну, Фил, что ты смеешься? – слегка обиделась она. – Я не всегда была такой круглой…

– Ты и сейчас не круглая, не наговаривай… просто… – выдохнул Филипп, вытирая выступившие от смеха слезы, – как-то не вяжется у меня…

– Ну я ж не для коммерции, – тоже вдруг развеселилась Лена. – Так, для себя, время убить. Ох, мама злилась… А мне просто нравилось и все – да и физическую форму помогало поддерживать. А потом папа сказал, что в любой момент кто-то сделает пару снимков, и все, привет моей карьере. Вот я и ушла. Хотя зря, наверное, – там никто не знал, кем я работаю.

– Отец был прав, конечно. Мало ли кто мог тебя в лицо узнать, если видел в прокуратуре. Но вообще, ты, конечно, меня удивила… А я вот сам хотел в музыкалку, меня дед отвел. И я честно отучился.

– Ну да, – саркастично заметила Лена, – мы женаты уже почти полгода, а пианино как стояло, покрытое пылью, так и продолжает стоять – хоть бы кто крышку открыл.

– Да как-то случая не было, – смутился Филипп. – И, если честно, я давно уже не играл, все времени нет. А раньше, между прочим, даже был лауреатом кое-каких конкурсов.

– Ты у меня совсем как Штирлиц, – улыбнулась Лена.

– Эх ты, а еще кино любишь! – упрекнул муж, отодвигая пустую тарелку. – Штирлиц не играл на пианино, играла его радистка.

– Уел, – согласилась Крошина. – А к чаю нет ничего. Но в субботу я тебе обещаю торт, а ты за это будешь играть мне весь вечер, так что готовься. Кстати, а ты умеешь вальс Доги?

– Это из фильма? Умею, конечно. А почему именно его?

– Да так…

– Лена, ты врать не умеешь, – заметил муж, внимательно глядя ей в лицо. – Выкладывай.

– Фил, это по работе, я не хочу…

– Но тебя это беспокоит, я же вижу.

– Никак не могу понять, как все это связано – тела девушек, одинаковая одежда, кинотеатры и плеер с этим вальсом, – пожаловалась она. Филипп нахмурился:

– Так это у тебя в производстве дело Зрителя?

– У меня… а ты откуда… это же внутренняя кличка, опера так назвали…

– Лена, ну ты как маленькая, – покачал головой муж. – Такие вещи у нас тоже обсуждаются, но я даже не подумал, что ты ведешь дело.