Вальс для Наташки

– Что же ты молчишь? – спросила мама и тронула Вадика за руку. – Что с тобой? Сейчас связь кончится!

– Пап, – вдруг неожиданно для себя сказал Вадик. – Я тебе стихотворение расскажу. Слушай.

На далёкой Амазонке
Не бывал я никогда,
Только «Дон» и «Магдалина» –
Быстроходные суда, –
Только «Дон» и «Магдалина»
Ходят по морю туда…

Звонкий Вадикин голос чётко и отчётливо выговаривал каждое слово, и если бы учительница Марина Сергеевна тоже слышала его, то обязательно поставила бы пятёрку по чтению.

Крейсер «Аврора»

– Пап, – сказала Наташка вечером. – Меня Галина Викторовна похвалила.

Я аккуратно разбил пять яиц, вылил их содержимое на сковородку и, обернувшись к Наташке, предположил:

– Наверное, ты быстрее всех обед съела. Или в тихий час хорошо себя вела?

– Не угадал, – поправила меня Наташка. – И потом, вечно ты забываешь. Галина Викторовна у нас музыкальные занятия проводит. Мы уже столько песен разучили! «Пусть бегут неуклюже», «Голубой вагон», «Крейсер „Аврора“».

– А что, есть такая песня?

– Её давным-давно все знают! И в нашем саду. И в школе напротив. И даже почтальонша Леночка напевает, когда кидает газеты в почтовый ящик. Сама слышала! Пап, а пап. Давай я тебя этой песне научу. Ты её на работе петь будешь. Ведь скучно целый день сидеть за чертежами… Ой, а яичница пригорела!

Я быстро схватился за горячую сковородку, но тут же отдёрнул руку и стал дуть на пальцы.

– Сунь под холодную воду, – заволновалась Наташка. – А то волдырь вскочит!

Другой рукой я выключил газ и посмотрел на испорченную яичницу.

– Знаешь, – вздохнул я. – Это были наши последние яйца.

– Ну и пусть. Откроем лучше инжировое варенье.

Я вздохнул ещё раз и вытащил из шкафа банку.

– Открывай, открывай быстрее! – заторопила меня Наташка.

Но я сначала заварил чай, намазал хлеб маслом и только потом открыл варенье. Дочь мгновенно подцепила ложкой самую большую инжирину, отправила в рот и зажмурилась от удовольствия.

– Послушай, – заметил я. – Хлеб с маслом тоже нужно есть.

– Угу, – согласилась Наташка с набитым ртом. – Я им после закусывать буду.

– Так за что всё-таки Галина Викторовна тебя похвалила? – поинтересовался я. – Ты и не рассказала.

Наташка облизала сладкие вареньевые губы и серьёзно произнесла:

– За то, что у меня слух абсолютный.

– Какой-какой? – переспросил я.

– Абсолютный! Самый лучший, значит. И ещё сказала, что меня обязательно нужно учить музыке. Вот!

– А что, хорошая идея! У нас на работе, например, у многих дети музыкой занимаются. Маргариты Степановны дочь даже на арфе. Почему на арфе, спрашиваю. А она: «Да как вы не понимаете?! Это сейчас престижно».

– Мне арфа не нравится, – быстро сказала Наташка. – У неё звук пищащий. Я на фортепиано учиться хочу.

– Фортепиано – прекрасный инструмент, – согласился я. – Только, говорят, в музыкальную школу трудно поступить.

– Не-а! Соседский Альберт говорит, что уже и объявление повесили… «Объявляется приём» называется.

– Куда приём?

– В музыкальную школу. Этот приём прямо завтра и будет. В девять часов.

– Мне же на работу нужно.

Наташка сразу надулась, замолчала, и я понял, что с работы придётся отпрашиваться.

– Ну хорошо, – согласился я. – Но, Наташка, ты ведь совсем не подготовлена.

– Кто тебе сказал? – гордо произнесла дочь. – Я уже целых три дня усиленно готовлюсь… Вот скажи: что такое фортепиано?

– Тоже, спросила! Это каждый знает.

– И не каждый. Ты, например, не знаешь.

– Я не знаю! – обиделся я. – Фортепиано – инструмент с клавишами. Белыми и чёрными, – я задумался на секунду и добавил: – А внизу у него две педали.

– Не знаешь, не знаешь! – засмеялась Наташка. – Фортепиано – итальянское слово. По-русски – громко-тихо… Теперь я в Италию спокойно поехать смогу. Скажу «форте» – громко, значит, или «пиано» – тихо, и все-все итальянцы меня поймут!

– Действительно, не знал, – честно признался я. – Но, наверное, на экзамене не только об этом спрашивают?

– Остальное легкотня! Альберт говорит, что там ещё нужно песню спеть. А я целых девять на память знаю. И «Миллион алых роз» – все куплеты.

– Не нравится мне твоя самоуверенность, Наташка. По-моему, нужно быть гораздо скромнее.

Наташка задумчиво выловила из банки последнюю инжирину и произнесла:

– Очень скромным – тоже плохо. Нет, всё-таки нужно быть уверенным.

– Вот-вот. Уверенным, а не самоуверенным!

Наташка молча отнесла чашки в раковину, смахнула крошки со стола, потом сказала:

– Я подумаю над этим. А сейчас не мешай, я посуду мыть буду…

…Когда утром мы подошли к троллейбусной остановке, часы показывали пять минут десятого. Наташка нетерпеливо топала ногой и каждую секунду посматривала на время. Наконец из-за поворота показался новенький голубой троллейбус, притормозил возле нас, распахнул дверную гармошку, и мы поехали.

В музыкальной школе было много народа, и сначала мы растерялись.