Вальс опоздавших звезд

Я бросил машину на парковке и зашел в кафе на первом этаже. Кофе приготовили быстро, и я сел за столик на веранде с панорамными окнами. Рядом сидела приметная компания: два парня, с виду — вылитые хиппи из базовой реальности, один — с оранжевыми дредами, второй — в цветастом балахоне, и девушка во всем черном, с каким-то запредельным количеством татуировок. Они непринужденно болтали об искусстве, так что я не мог отказать своему любопытству и начал прислушиваться.

— Ну и что с того, если у тебя не выходит сразу написать то, что ты видишь в голове? — это один из парней, который с дредами, обращался к девушке, — Это же не с натуры, тут нужно долго визуализировать.

— Мне иногда кажется, как будто я просто воспроизвожу код, и он просто заложен внутри, а я не сама это придумываю. Что это за творчество, если оно похоже на что-то существующее?

— Это часть работы, пересиливать сомнения, часами сидеть без движения. Все через это проходят, — парень в пестром наряде потянулся, хрустнув все телом, — Если ты хочешь изобразить что-то абсолютно новое — учи физику. Там куча материала.

— А у тебя не бывает такого, что крутой роман, как только ты начинаешь его переносить из головы на бумагу, превращается в набор стереотипных вещей, которые ты у кого-то подсмотрел?

— Ну, я стараюсь не думать об этом. Но бывает такое, что мне приходит концепция, ну вообще насквозь гениальная, и я ее записываю, очень подробно. Потом добираюсь до заметок и начинаю развивать все это. И тут ленивые мозги начинают халтурить: я слишком многое говорю прямым текстом, не подбираю метафоры, когда они явно лучше сработают, не детализирую сцены и события. Все становится схематичным, наглядным, но полностью теряет художественную ценность. Персонажи разговаривают в одном тоне и стиле, темп повествования падает, события теряются в описаниях и размышлениях.

— Это плохо?

— А ты как думаешь? Стала бы ты читать книгу, большая часть которой — это поток сознания автора?

— Зависит от того, что я хочу от книги. Не всегда хочется сбежать в выдуманный мир и следить за историей. Иногда хочется найти кого-то, кто видит настоящий мир так же, как я, — девушка замолчала, но почти в ту же секунду встрепенулась, вспомнив о чем-то, — Кстати, почему ты не дал мне прочитать сборник, который опубликовал?

— А тебе там много чего понравилось? — вид у балахона был настороженный, но заинтересованный.

— Мне показалось, что там слишком много намеков и символов, которые не зайдут обычному читателю.

— Возможно, поэтому и не показал до публикации. А вдруг ты слишком многое поймешь, и половину придется вырезать, чтобы это не казалось страничкой из девичьего дневника?

Девушка посмотрела на него осуждающе, но промолчала. Зато ожил дредастый.

— Как думаешь, почему технология фотографий не отобрала у нас работу? — он откинулся на спинку стула и сосредоточенно покачивался взад-вперед.

— Сфоткать можно только то, что существует.

— Ну в целом да, но дело же еще и в том, какую идею ты вкладываешь в работу. Ты даешь человеку возможность иначе взглянуть на то, что он видел, заметить в этом какую-то магию. Образность, мне кажется, это мера ценности искусства. Если ты создаешь вещи, которые заставляют людей представлять что-то новое, твоя работа выполнена. А если ты только и делаешь, что пишешь автопортреты — они будут интересны только психологу и твоим знакомым. А вот если это автопортрет, но при этом натюрморт — будет уже интересно в отрыве от твоей личности.

— Ну здорово, всегда приятно вспомнить, что на личность автора всем по барабану.

— Так ноу проблем, если хочешь увидеть культ своей личности — тебе не в художку дорога. Можешь попробовать создать секту, или стать лучшей в мире баскетболисткой, или радикальным политиком.

— Класс! — девушка возмущенно фыркнула, — А что насчет музыкантов? Почему о любой сверхпопулярности в любой сфере могут сказать «рок-звезда»?

— Потому что музыкант на сцене, на виду у зрителей, как и актер. Но даже актер блекнет на его фоне, потому что он играет разные роли, а вот музыкант может играть себя. К тому же, музыка с кино — самые простые для потребления виды искусства. Да и вообще, как насчет Дали, Кало, Ван Гога?

— Да, их и еще пару фамилий люди помнят, но известных музыкантов куда больше. А вот у меня нет голоса, и внешность не для кино. А выражать себя тоже хочется, но от меня будут ждать просто качественный материал, не задумываясь о том, кто это создал. Как-то нечестно, нет?

— Да выражай, кто ж тебе мешает. Просто делай это так, чтобы оно не сразу бросалось в глаза. Чтобы ты в своем творчестве была последней загадкой, которую предлагается разгадать, но о которой прямо не говорится, — тут его тон приобрел слегка менторский оттенок.