Валтасар. Падение Вавилона

– Да, отец. Мне приказано сочинить новые гимны к празднику. Их будут распевать лицедеи на ритуальном представлении во дворце. Лабаши сам пожаловал в музей и принес переведенные стихи, которые прислали ему из Ионии, от греков. Написал их какой-то слепой певец, в них повествуется о войне в Малой Азии, которую греки вели с теми, кого мы называем киммерийцами, осевшими на берегах Верхнего моря. Я спросил, как согласовать героические деяния чуждых Вавилону воинов с похождениями Гильгамеша? Он ответил, никак, нам дела нет до варваров. Мне следует только воспользоваться размером, каким написаны варварские стихи.

– Ну и?..

– Я просмотрел перевод. Там говорится об обидах, оскорблениях, о наглости военного вождя греков, ни во что не ставившего своего самого могучего воина.

– Больше Лабаши ничего не заказывал? – неожиданно подал голос незнакомец. – Например, что-нибудь вроде этого, на чужеземный манер?

Он процитировал:

Вокруг тишина, только слышно в ночи,

Как тешит египетскую кошку проныра-писец.

Она визжит, ибо приятны ей ночные забавы.

Повизгивает и проныра, дорвавшийся до царской плоти.

Нур-Син открыл рот от удивления, затем воскликнул.

– Боги мои, это же Набонид!

– Он самый, – подтвердил «царский голова» и откинул капюшон. – Ну, рассказывай, сынок, как вы с Нериглиссаром и его недоноском договаривались сбросить меня с насиженного места и отправить в почетную ссылку. Или прямо в бездну, в страну Эрешкигаль?

– Нет, господин, о казни и речи не было! Нериглиссар убеждал меня, что ради спокойствия в государстве он готов на все, – писец усмехнулся. – Он во многом меня убеждал.

– Что ж ты перестал подпевать ему? Сочинил бы на пару с Лабаши похабные стишки о том, что я ворую направо и налево, сплю и вижу, как бы поскорее напялить на себя корону. Вот послушай очередной опус этого прыща.

Набонид звучно продекламировал стихи, звучавшие очень необычно для благовоспитанного уха.

Вокруг тишина, только слышно,

Как кто-то проворный ворует с чужого поля лук.

Отгадайте, добрые люди, кто у нас охоч до чужого добра?

Кого ждет праведный суд?

Гость продолжил:

– Чуешь, что ждет воришку? Праведный суд. За ретроградство, за приверженность к традициям, за то, что развалил государственный аппарат, позволивший в течение трех месяцев собрать припасы для войны с Пиринду. Ведь ты же сам занимался этим, Нур-Син! Вот и напомнил бы правителю, в чем состоит его долг. Если Нериглиссар желает царствовать, он должен править в интересах города. Но это все слова. Поговорим о тебе. Ты имел сегодня разговор с Балату-шариуцуром?

– Да, уважаемый Набонид. Это был какой-то странный разговор.

– Ничего в нем нет странного. Он предлагал тебе отослать Луринду к его соплеменникам на канал Хубур?

– Да, уважаемый…

– Отправь немедленно. Перед рассветом к твоему дому подойдет повозка, пусть она будет готова.

– Но, уважаемый…

– Сам приготовься к худшему. У тебя в доме есть помещение, в которое не сможет проникнуть посторонний?

– Да, уважаемый…

– Там и ночуй до заседания государственного совета. Вооружи рабов.

– Зачем, уважаемый?

– Ты слушай, что тебе говорят, – вставил замечание отец. – Если ты слеп и глух, то помалкивай и внимай мудрым. Женку свою, порченную смокву, вывези в первую очередь, – он помолчал, потом угрюмо добавил: – Лучше, конечно, оставить ее в доме, чтобы наемным убийцам хотя бы какая-нибудь работа нашлась.

– Отец!.. – воскликнул Нур-Син.

– Ладно, – оборвал его Набузардан. – Пусть живет, все-таки внучка Рахима. Вот кого нам не хватает в эту минуту, Набонид. Что скажешь?

– Да, Рахим быстро соображал. Мы уже в эту ночь расправились бы с ублюдком.

– На нет и спроса нет.

– Отец, – воскликнул Нур-Син. – Уважаемый Набонид, объясните, в чем дело?

– В том, что Нериглиссар вот-вот поддастся на уговоры окруживших его проходимцев и лизоблюдов. Они уже давно требуют выдать им мою голову. Они хотят толкнуть царя на решительный шаг, после которого уже не будет возврата к нынешнему положению в стране. Они надумали сотворить какое-нибудь злодеяние и обвинить в нем моих людей, а потом и меня. По мнению Лабаши и его окружения, лучше, чем ты, кандидатуры не придумаешь. Молокосос рассчитывает, что когда Набузардан узнает, кто совершил убийство, он тоже примет их сторону. В этом случае перевес в совете будет на стороне крикунов.

– Но зачем убивать меня и мою смоквочку? – воскликнул Нур-Син.

– Неужели непонятно, – ответил Набонид. – Ты – реальный кандидат на должность «царского головы», который займет этот пост после того, как на совете в вопросе о войне с Лидией я, по расчетам Лабаши, займу отрицательную позицию. О том, что тебя прочат на мое место, в городе известно всем, и твоя отставка с этой точки зрения выглядит всего лишь как уловка, нежелание осложнять отношения со мной в преддверии новогодних торжеств.

Нур-Син обеими руками закрыл лицо. Молчал долго, никто его не торопил. Наконец он оторвал ладони ото лба.