Вальтер Беньямин. Критическая жизнь

Поздней весной Беньямина донимал постоянный грипп, на несколько недель уложивший его в постель. Характер его болезней уже в начале 1939 г. указывал, что тяготы и лишения жизни в изгнании начали сказываться на его здоровье. Беньямин, прикованный к постели гриппом, был уже не тот человек, который всего год назад наслаждался прогулками в горах вокруг Сан-Ремо. Выздоровев, он занялся переделкой своего эссе о Бодлере, какое бы отвращение ни вызывала у него теперь эта работа. 8 апреля он признавался Шолему: «Ты, конечно же, понимаешь, как мне трудно браться за начинания, в данный момент ориентированные на институт. Если добавить к этому тот факт, что внесение исправлений в любом случае менее привлекательно, чем новые начинания, то ты поймешь, почему полная переделка главы о фланере продвигается довольно медленно» (BS, 252). Невзирая на внешнее и внутреннее сопротивление, Беньямин начал переосмысливать проблему взаимоотношений между Бодлером и фланером в новом ключе – под рубрикой праздности. Теперь фланер должен был предстать «в контексте изучения своеобразных черт, которые принимала праздность в буржуазную эпоху, в условиях господства трудовой этики», то есть речь шла об иной праздности по сравнению с представлениями о досуге в феодальную эпоху (BG, 254). В апреле он заявил Хоркхаймеру, что Бодлер «представляет собой тройное воплощение праздности… в качестве фланера, игрока и студента» (GB, 6:264). Примерно в то же время Беньямин завел для материалов по пассажам новую папку, носившую название «Праздность». На то, что Беньямин, переделывая эссе о Бодлере, думал о своем исследовании о пассажах с его темой, касавшейся судьбы искусства в XIX в., указывают и другие вещи. В начале апреля Беньямин послал экземпляр второго, немецкоязычного варианта эссе о произведении искусства Гретель Адорно с тем, чтобы она могла перепечатать его для размножения и последующего распространения; при этом он сообщил ей, что этот вариант дополнен некоторыми свежими соображениями. Папка с мыслями, относящимися к эссе о произведении искусства, была в 1981 г. найдена в Национальной библиотеке – судя по всему, она входила в число материалов, спрятанных там Жоржем Батаем после бегства Беньямина из Парижа в 1940 г., но вариант, отправленный в апреле 1939 г. Гретель Адорно, не сохранился.