ValueWeb. Как финтех-компании используют блокчейн и мобильные технологии для создания интернета ценностей

Deutsche Bank обнародовал официальный документ, в котором сказано, «что банки вполне могли бы, к примеру, организовать новую цифровую систему расчетов и клиринга, которая позволила бы им предлагать клиентам транзакции, обладающие такими преимуществами блокчейна, как скорость, эффективность, международный характер и экономия за счет снижения затрат» (июль 2015 года).

Банк Англии заявил о том, что центральные банки ищут способы внедрения «гибридных систем», основанных на технологии распределенного реестра такого типа, который сегодня применяется для регистрации транзакций с биткоинами (июль 2015 года).

Начиная с августа 2015 года американские пользователи Ripple получили возможность вносить деньги на свои счета в Ripple из таких банков, как Wells Fargo, Bank of America, Capital One, Capital One 360, USAA, ND Bank, US Bank, PNC или Chase.

Блокчейн позволяет финансовой системе предоставить инструмент процессинга для обмена ценностями: мне нужно обменять ценности – свяжите меня с подходящими токенами и хранилищами ценностей, чтобы осуществить такой обмен.

Блокчейн – это не инструмент. Это технология. Это Uber интернета ценностей или, скорее, инструмент инфомедиации между теми, у кого есть ценности, и теми, кто в них нуждается.

Цифровая идентификация требует цифровой инфраструктуры

На самом деле основное свойство блокчейна (в сочетании с мобильной аутентификацией, о которой шла речь выше) – способность решить проблему идентификации для осуществления торговых операций во всем мире посредством пиринговых технологий, причем практически бесплатно. Это большая проблема, поскольку в интернете никто не знает, что ты действительно человек, а банкам следует знать, потому что с них могут взыскать солидный штраф за неправильную трактовку происходящего.

Именно поэтому банковское сообщество тратит столько времени на обсуждение принципа KYC[12]. Существует веский довод в пользу необходимости цифровой идентификации в цифровую эпоху, и самое вероятное следствие этого – наличие через десять лет вашей и моей цифровой идентичности в одной из разновидностей общего реестра.

Этот подход в корне отличается от того, что представляет собой KYC сейчас. Сегодня, согласно правилам борьбы с отмыванием денег, в большинстве стран требуется идентификация посредством предъявления паспорта и счетов за коммунальные услуги для проверки адреса и личности. Северная Европа – исключение, поскольку в скандинавских странах правительства и банки вместе работали над продвижением цифровой идентификации личности (насколько я знаю, они единственные, кроме ряда стран Азии, где это было сделано).

Маршрутизация платежей через несколько встроенных счетов посредством контрагентов, которым сложно доверять, – непростой процесс. Но действительно ли все эти дискуссии вокруг паспортов и счетов за коммунальные услуги, деклараций и лиц, уполномоченных подписывать документы, KYC и борьбы с отмыванием денег, увеличивают потребность в новой цифровой инфраструктуре, которая упорядочила бы весь этот хаос? Долгие годы его создавала инфраструктура, основанная на перфокартах и магнитных лентах, что ограничивало обмен и маршрутизацию информации. Поразительно, что в эпоху больших данных у нас нет таких сведений.

Между тем есть сотни различных способов, с помощью которых компании пытаются решить сложную задачу формирования инфраструктуры цифровой идентификации личности, но нет ни одной скоординированной на глобальном уровне инициативы, направленной на эффективное решение этой задачи.