Вам бы там побывать

… Побеждать — силой, смирять — милосердием! — это был принцип той войны. Милосердие — забота о других. Ротный жил ради других. Это было видно потому, как другие были им загнаны. Он был милосерден и требовал от других лишь самоотверженности. Самоотверженность — отвержение самого себя без всякой пользы для окружающих. Крупицы настоящего эгоизма часто менее ценны, чем первые проявления самовлюбленной жертвенности. Если бы мы знали, сколько злых чувств вызывает самоотверженность, мы бы не проповедовали ее так пылко. Пока милосердие ротного думало о реализации общего будущего, наша самоотверженность думала о том, как бы ротному не помешать. Ротному принадлежало право выбора нашего будущего. Этим, его единственным правом, которое ему дала война, был приказ.

Если дела идут не так, как ты хочешь, это совсем не значит, что кто-то хотел твоих страданий. Просто, намерения могут иногда сталкиваться, запутываться. Именно это создает нежелательные ситуации и недоразумения. Почти у каждого человека есть одна или две действительно больших проблемы, на преодолении которых сосредоточена вся его жизнь. Если преодоление этих проблем суть всей жизни, то ничто не позволит решить их за пять минут. Проблемой ротного было хроническое невезение — нехватка времени для маневра и духи, появившиеся так не вовремя. Решить эти задачи встречным боем было невозможно. Времени у ротного было мало.

Война — это не один бой. Бой — очень важный ритуал войны, с соответствующими декорациями. Если ты режиссер — декорации выбираешь ты. Наблюдать за действиями противника — вовсе не то же самое, что вынуждать эти действия. Нельзя выслеживать противника, если не имеешь хотя бы начальных знаний о местности. Но если знаешь местность и чувствуешь себя на ней комфортно, можешь получить преимущество перед противником. Неотступно сопровождающее чувство страха при передвижении, расположении на месте, во время сна или приема пищи, была одной из важнейших целей в тактике изнурения противника. Здесь был другой тип войны, новый по своей интенсивности и старый по происхождению. Это была война, где вместо наступления использовалось просачивание, где победа достигалась растяжением и истощением сил противника, а не его уничтожением. Поэтому, на такой войне самый легкий способ получить победу — сделать вид, что она у тебя уже есть, и действовать так, как будто это правда. Но перед этим следовало, договориться о главном — о будущем.

Если вооруженная группа людей договаривается о том, что в будущем может с ними произойти, они, как правило, оказываются правы в своих намерениях. Задуманное становится реальным, достаточно лишь хорошо об этом договориться!!! Поведение, противоположное ожидаемому прогнозу, способно выручить даже тогда, когда кажется, что шансов нет.

Будущие события — это совместно созданная реальность для всех, кто в них участвует. У ротного было свое видение будущего: его группа выполняет задание, ротный получает награду, отпуск. Молодая жена, потом дембель, Арбатский округ, академия. У каждого бойца группы представление о будущем совпадало с будущим ротного, но только до даты своего дембеля. Дальше, каждый свое будущее видел по-своему. Так казалось нам всем. Институт, хорошая работа, машина, свадьба, хата, дети, дача, пенсия, внуки. Каждый из нас, в своих мечтах о будущем, шел не дальше других.

Мы вообще не знали своего будущего. Хотя, каково оно будет, во многом зависело именно от нашего выбора. Когда-то на гражданке мы знали, что некоторые изменения, происходящие в нашей жизни — к лучшему, другие — к худшему, а третьи — ни к чему. До армии, обсуждая любое совместное дело, один поддерживал предполагаемые интересы другого — себе в ущерб, хотя напарник потом поступал наоборот. Часто при этом совершенно нельзя было понять, чего хочет каждый из нас. В случае удачи мы делали то, что никому из нас не хотелось делать в отдельности. Причем, каждый ощущал приятное тепло самодовольства, ожидая награду за свою самоотверженность и испытывая тайное недовольство другими, которые слишком легко приняли его жертву. Но смерть ротного быстро научила нас думать о будущем, как об обетованной земле, на которую вступят лишь осчастливленные демобилизацией, а не как о месте, куда каждый из нас движется со скоростью шестидесяти минут в час, что бы он ни делал и где бы он ни был.

Любому из нас требовалось больше времени, чем его предшественнику, чтобы найти собственные новые ценности в его ближайшем будущем. Те, у кого времени не было или не хватало опыта и терпения, сначала учились у своих родителей, потом — друг у друга. Мнение одних о собственном будущем менялось со временем, мнение же других — оставалось неизменным. Когда мнение о возможном будущем изменялось — менялась общая для всех часть этого самого будущего! В этом и заключалась сложность задуманного.