Читаем Вам хорошо, прекрасная маркиза? полностью

Вам хорошо, прекрасная маркиза?

Ого-го! Мой самый страшный кошмар – крыса залезла… Этого вполне достаточно!

– Боишься крыс, Катя?

Катя, Катя, Катя… Он назвал меня Катей, как мило с его стороны. Крысы? Да фиг с ними. Пусть повторит еще: Катя, Катя, Катя…

– Катя? Ты меня слышишь?

– Скажи еще…

Я уткнулась ему носом в грудь.

– Слышишь?

– Нет, не это…

– Что с тобой?

Не назвал.

– Ничего.

Я отошла от него и прислушалась. Шуршание раздавалось где-то поблизости, и это явно шумел не человек. С другой стороны, я не могла показать, что боюсь крыс. Бывают такие моменты в жизни каждой девушки, когда ей обязательно нужно сохранять хладнокровие и выдержку, не хуже самого бесстрашного мужчины.

Очертания внутреннего убранства конюшни показались под слабым светом фонаря мрачными и таинственными. Никаких стогов сена и в помине не было, одни пустые стойла и посредине небольшая площадка.

– Здесь есть шкаф, – прищурился Артур. В свете фонаря его лицо казалось мне суровым и жестко очерченным, как у профессионального сыщика. – В нем хранились лекарства для коней. Всякие сборы, мази, настойки.

И он прошел куда-то в темноту. Вернее, он-то прошел вперед, освещая себе путь фонариком, а я осталась стоять в темноте. Сразу обострилось чувство опасности. Словно какое-то десятое чувство открылось!

– Бам-с!

Входные двери конюшни проскрипели и захлопнулись от порыва ветра.

– Нашел! – обрадованно прокричал Артур, – Катя, иди ко мне!

Катя, Катя, Катя… У меня красивое имя, однако.

Только сейчас не об этом следовало думать. Я прошла к окну, оборудованному чуть ли не под потолком деревянного строения, и прислушалась. Действительно, на улице поднялся сильный ветер, в небе замелькали снежинки. Декабрьские метели не редкость для наших мест, по идее я должна была к ним привыкнуть, но не могла.

– Люблю грозу в начале мая, – прошептала я бессмертные слова Тютчева наперекор стихии и пошла на голос Артура.

– Я нашел письмо! – он кивнул на открытый ящик какого-то сооружения, гордо именуемого шкафом. – Я его все-таки нашел!

Я пригляделась туда, куда он светил фонарем. Обычный конверт лежал на стеклянной полке в застекленном отделении шкафа, запертом на висячий замок. Хороша же охранная сигнализация у раритета! Раз плюнуть, чтобы его оттуда достать.

– Зря думаешь, что это легко, – усмехнулся Артур. – Стекло непробиваемое.

– Зачем? Кому это было нужно?

Вместо ответа он стал пытаться открыть замочек. Я в это время разглядывала конверт. Неужели в нем мое несчастье? Богатые мужики такие вредные! Заносчивые эгоисты, денно и нощно думающие только о своем капитале. Зачем мне такой мужчина?! Зачем мне такой Давыдов?!

Я представила нашу с ним семейную жизнь. Начала почему-то с того, что Давыдов запретил мне видеться с Заславским и Вандой Вольфовной, сказав, что это негативно воспримет его ближайшее окружение. Я попыталась объяснить ему, что его ближайшее окружение – это я, и никто больше нам не нужен, но внезапно поняла, что это я ему не нужна. И стало так больно, так больно… И в горле запершило, и грудь сдавило спазмом, воздуха стало не хватать…

– Фу, чем-то пахнет, – вздохнула я, очнувшись от своих горестных мыслей.

– Разве? – Артур возился с замком, ни на что другое не обращая внимания. – Подожди, сейчас открою. Посвети лучше мне фонарем… Еще немного, еще чуть-чуть…

В конюшне явно чем-то пахло. Сначала этого запаха не было, он стал распространяться сразу после того, как захлопнулись двери. Ну, правильно, вонь перестала выветриваться, и все дела. Нужно пойти и открыть двери. Но я одна это сделать не смогу, они тяжелые и до них еще нужно в этой темноте дойти. А Артур сейчас занят, не может он бросить это злосчастное письмо и броситься мне на помощь!

– Катя, не отвлекайся, свети прямо!

Ему это письмо дороже всего на свете?!

– Я не настаиваю, Артур, но у меня уже глаза от этого запаха режет.

– Действительно, воняет дымом. Открой дверь!

– Не могу.

– Катя, ну что за «не могу», в самом деле?!

– Не могу потому, что я свечу тебе!

– Солнышко мое ясное, как же мне с тобой хорошо, – довольно пропел увлеченный делом Артур.

В любое другое время я бы обрадовалась, но сейчас у меня полились слезы. Едкий дым буквально выедал мне глаза.

– Артур, милый, ты только не волнуйся, – сказала я нарочито твердым, спокойным голосом. – Только мне кажется, что конюшня горит!

– Что?

– Конюшня запертой была, а в ней кобыла умерла…