Вам повторить? (СИ)

Когда все опоздавшие заняли свои места, Гермиона честно пыталась сосредоточиться на фильме, но, казалось, что касание его локтя, где их руки встретились на подлокотнике, было практически болезненным, потому что было очень концентрированным. Темнота ничуть не помогала: перед глазами вместо сюжета разворачивались совсем другие воспоминания, которые тоже были окрашены в черно-белые цвета из-за отсутствия освещения, разве что луны. Плотно зажмурив глаза, Гермиона незаметно глубоко вдохнула. Фильм длится полтора часа, максимум два. Это сто двадцать минут. Пустяки.

― Грейнджер, неужели нарисованные коты тебя ввергают в такую панику? ― спросил Малфой, и, услышав насмешку в его голосе, она повернулась, чтобы увидеть, что он смотрит на ее ладони, которые были плотно сжаты в кулаки.

Состроив гримасу на его реплику, Гермиона разжала руки и боковым зрением увидела, что, как на зло, возле Малфоя пустое сидение. Боже, почему нельзя было взять ему билет в соседний зал? Спустя пятнадцать минут, гриффиндорка поняла, что ее сосредоточенность на сюжете была настолько минимальной, что она едва ли понимала, с чего смеется Скорпиус и почему удивляется зал.

― Как ваш отдых? ― внезапно спросила она, повернувшись к Драко.

Игнорировать присутствие Малфоя было невозможно, темнота будто увеличивала его влияние на нее, и само нахождение слизеринца рядом чувствовалось так, будто если он снова случайно дотронется до ее руки, то их обоих убьет статическим электричеством.

Драко повернулся к ней и поднял бровь, словно оценивая, стоит ли ему отвечать или нет.

― Скорпиус учился плавать, ― наконец, решил ответить он, вновь отводя глаза к экрану.

― Моя нервная система не выдержала бы этого волнения, ― покачала головой Гермиона.

― Все становится гораздо легче, когда на пляже только вы вдвоем.

Она подняла брови в удивлении.

― Безлюдные пляжи это моя страсть.

― Знаю, ― ответ Малфоя был немного резким, что даже отвлекло ее внимание от того, откуда он мог это знать.

Гриффиндорка вновь взглянула на него и поняла, что за исключением последней реплики, они проговорили около минуты без угроз, вспышек неконтролируемой злости и провокаций. На данный момент, это был рекорд.

― Если уж мы ведем светскую беседу, то наверняка я должен спросить, как прошли твои выходные, хотя мне ни черта не интересно, ― вздохнул Драко, вроде бы вынуждая себя говорить.

Что ж, видимо, «благоприятное общение» окончено.

― Ничуть не хуже, чем твои, уверяю, ― фыркнула Гермиона.

― Что, даже наличие частного пляжа не добавило мне очков? ― она услышала, как его голос потеплел и стал заговорщическим. Ему действительно нравилось, когда Грейнджер бесилась.

― Место, где есть ты, не спас бы даже трехъярусный шоколадный фонтан, ― отрезала девушка, не отводя взгляда от нелепого осла на экране.

― Да-да, ты так сильно меня ненавидишь, я помню, ― его губы изогнулись в издевательской ухмылке, и она была благодарна, что в зале было достаточно темно, чтобы Малфой не увидел, как она покраснела.

Из-за одной единственной глупости, теперь все ее едкие замечания звучали смешно. Из-за глупости, которая не выходит у меня из головы.

― Скорпи, не поделишься попкорном? ― произнес Драко и наклонился, чтобы взять стакан, который протянул ему мальчик не глядя, и Гермиона ощутила, как его плечо прижалось к ее груди.

Она вжалась в спинку кресла, насколько это было возможно, но он все равно был слишком близко. Мята и свежий аромат каких-то мужских нот, которые Гермиона не могла разобрать по составляющим, но так обычно пахли мужские гели для душа, ― все это слишком сильно ассоциировалось с ним, чтобы просто игнорировать. Годрик, кажется, она больше никогда не сможет спокойно съесть мятный леденец, чтобы не вспомнить, как чувствуется его язык на губах, который даже с привкусом соли все равно оставался мятно-свежим, словно жвачка.

― Что-то не так? ― Драко улыбался, и Гермиона скользнула взглядом по его улыбке, что точно было ошибкой.

― Прекрати, ― она схватила его за плечо, пытаясь оттолкнуть, но вряд ли у нее хватило бы сил.

― Прекратить что? ― фальшиво невинное выражение лица буквально провоцировало ее на насилие.

― Ты специально это все делаешь, ― проговорила девушка сквозь зубы. ― Заставляешь меня чувствовать себя некомфортно.

― А я тебя настолько волную, Грейнджер? ― кажется, с каждым ее словом его настроение повышалось.

― Ты — последний, кто меня волнует. Я пытаюсь с тобой общаться исключительно ради Скорпиуса, но ты такой ублюдок, что даже эти попытки превращаешь в невыносимую работу. Терпеть тебя не могу, ― тирада Гермионы вылилась неожиданно даже для нее.

Давление всех этих дней просто выплеснулось, и в глубине души она понимала, что Малфой тут не при чем. Он вел себя как всегда: словно ребенок со слишком большим чувством собственной значимости, которого просто забавляло доводить людей до грани, и в этом не было ничего необычного для него. Драко просто оказался под рукой, когда термометр ее терпения лопнул.