«Вам — взлёт!»

2. Сел высоко — не разогнуться…

3. И опять не так — педали далеко.

4. А на этот раз, кажется, ноги длинноваты стали…

Вот и летчик, усаживаясь в кабину самолета, должен соблюдать по крайней мере три правила.

Первое. Обязательно отрегулировать высоту сиденья по своему росту.

Если сядешь низко, то придется всю дорогу тянуть шею вверх — и через пятнадцать минут полета пожалеешь, что стал летчиком… Если сядешь высоко, то при первых же колебаниях машины в воздухе начнешь стукаться головой о прозрачный потолок кабины (фонарь) и уже через три минуты после взлета будешь думать только об одном — когда наконец посадка?

Второе. Подогнать педали ножного управления по длине своих ног. Если ноги «коротки», самолет может сыграть с тобой злую шутку — в нужный момент тебе просто «не хватит» рулей. Если же ноги «длинны», тоже плохо — очень скоро устанешь.

Третье. Всегда пристегиваться к сиденью всеми привязными ремнями — поясным и двумя плечевыми.

В годы своей летной юности я долгое время презирал это правило — пристегивался кое-как, только поясным ремнем, а то и вовсе не пристегивался. И вот что произошло однажды.

Перед началом очередного летного дня командир эскадрильи, как обычно, выстроил нас на самолетной стоянке.

— Слушай приказ! — объявил командир и зачитал документ, содержание которого я запомнил на всю жизнь.

В Н-ском истребительном полку старший пилот сержант Пленкин перед вылетом на самолете «И-16» не привязался ремнями. Выполняя по заданию фигуры высшего пилотажа, сержант Пленкин вывалился из самолета. Старший пилот, очутившись в небе без самолета, раскрыл парашют и благополучно приземлился. Машине, оставшейся без летчика, пришлось хуже — не управляемая рукой человека, она перешла в глубокую спираль и, потеряв высоту, ударилась о землю в нескольких километрах от аэродрома. «Самолет разбит, ремонту не подлежит, — гласил приказ. — На сержанта Пленкина за безответственное отношение к служебным обязанностям наложить взыскание…»

Приказ был строг, но справедлив. К тому же на армейскую строгость не жалуются. Да и как жаловаться, когда машина безвозвратно потеряна…

Выслушав приказ и посочувствовав пострадавшему парашютисту, мы разошлись по самолетам. А через несколько минут над аэродромом разорвалась зеленая ракета, возвещающая открытие полетов.

Закончив стрельбы по наземным целям, я набрал ровно две тысячи метров и приступил к фигурам высшего пилотажа. Все шло хорошо, но вот, немножко не рассчитав скорость, я опрокинул свой самолет на спину и тут же почувствовал, как ноги соскочили с педалей, а ручка предательски вырвалась из ладони. Меня неумолимо потянуло из самолета. Бывает же так: через каких-нибудь пять минут я уже забыл о приказе. Помню отчетливо, как испуганно сжалось сердце: «Пленкину дали взыскание, мне гауптвахтой не отделаться — трибунал!» Эта страшная мысль прибавила силы. Вцепившись левой рукой в борт кабины, я все-таки не вывалился из самолета, удержался. С трудом, но удержался.

С тех пор я никогда больше не забывал привязываться к сиденью как полагается — плотно, но не туго, чтобы не стеснять движений. И тебе, Алеша, советую помни о ремнях, они никогда не бывают лишними!

Ты думаешь, на этом заканчивается рассказ о кабине? Нет. Осталось еще немного. Ты должен обязательно узнать, как правильно держаться за ручку управления.

Ручка свяжет тебя с самолетом, и от того, как ты возьмешься за нее, будет зависеть многое.

Если ты будешь, как говорят летчики, «жать сок из ручки», никогда толком не почувствуешь машины.

Ручку управления держи, как ложку — крепко, но не сильно.

Мне пришлось однажды обучать полетам здоровеннейшего парня — первоклассного штангиста. Три месяца я бился с ним и ничего не мог сделать. Он держал самолетную ручку, как гриф штанги. Тяжелоатлет очень старался, он все отлично знал, но не мог выполнить даже самого простого упражнения. Вероятно, от авиации у этого человека на всю жизнь сохранилось единственное ощущение — самолетная ручка тверда как гранит…

Своим ученикам я всегда советовал держать локоть правой руки на колене или чуть прижимать его к туловищу. Зачем? Возьми-ка обыкновенный карандаш и попробуй написать свое имя, держа руку на весу, не касаясь ею стола. Попробуй, и ты сразу поймешь, какое значение имеет упор для точного регулирования движений. К сожалению, своему курсанту-штангисту я не сумел доказать даже такой простой истины.

Все сразу рассказать невозможно. Закончим здесь первую главу. И будем считать, что знакомство с самолетом состоялось. Конечно, оно прошло бегло, но это не беда.