ВАМП. Практикум по целительству

— Скорее собственной глупости, — поддевает маг. — Вам ведь говорили не трогать орохоро? Но вы, как всегда, поступили по-своему.

Оправдываться, что не могла иначе? Нет, не буду. К тому же есть более важная тема для разговора.

— Искусник, пока мы кого-то ждем и не ушли отсюда, скажите, можем ли мы помочь пленникам Черных Волков? Здесь парень и две девушки, все трое маги.

— Уже помогли, не беспокойтесь. — Голос Каррая теплеет, и грусть сменяется весельем. — Приятно все-таки, что моя дочь — альтруистка.

Я не успеваю толком понять, нравится мне его шутка или вызывает отчаяние, как из темноты раздается насмешливое:

— Но-но! Не засматривайся на чужих дочерей, Ларсер, делай и воспитывай своих!

Оборачиваюсь — и схожу с ума от радости.

— Папа! — Я прыгаю в объятия отца, не сдерживая слез. — Папка!..

Родные руки крепко обнимают, даря тепло и защиту.

— Тише, светлячок, тише, моя маленькая! Все плохое позади, не надо плакать.

Только после его просьбы осознаю, что рыдаю в три ручья. Отец гладит по голове, а я все никак не могу успокоиться.

— А мама? Мирнан? — озаряет меня внезапная мысль. — Где они?!

— Ждут нас, не переживай.

За слезами мало что могу разглядеть, но на ощупь чувствую, что отец похудел. Длинные волосы стянуты ремешком, щеки и подбородок заросли темной бородой.

Покашляв, Каррай смущенно произносит:

— Прости, Михал, но нам пора идти, не хочу больше никаких неожиданностей. Да и ребятам лучше скорее показаться Магдалене.

Слова искусника возвращают к действительности, и я замечаю, что мы не одни. Яника и ее товарищи по несчастью выглядят еще более утомленными, чем всегда. Страшно представить, что недавно и мои родные выглядели так же…

Бывших невольников поддерживают Рорк и Ричард Лайнеты, а еще граф Фрайд. Тот, который настоящий.

Я встречаюсь взглядом с парнем, которого совсем недавно называла Эйнаром Гарденом… с парнем, который выглядел как Эйнар Гарден, но был совсем другим человеком. Законнорожденный аристократ из благословенного рода, граф, внук герцога, будущий владетель северно-горных земель… В общем, неподходящая компания для дочери простого изобретателя.

— Здравствуй, Соннэя. Я рад, что мы успели, — тихо произносит Фрайд.

Черные бездны глаз, кажется, глядят прямо в душу. Зажмурившись, утыкаюсь лицом в плечо отца. Как же сложно привыкнуть к другой внешности того, которого считала другом! Голова идет кругом…

— Замерзла, светлячок? Оденься. — Отец отдает свою куртку, и я послушно беру, хотя замерзли только руки, все остальное прекрасно греет платье из кожи шварша. — Подожди минуту.

Он быстро снимает блокирующие мою магию браслеты.

— Ох, спасибо…

Создатель, какое счастье от них избавиться! Я снова чувствую ток силы, и с этим упоительным ощущением мир обретает дополнительные звуки и краски. Как хорошо все-таки быть магом…

Каррай демонстративно открывает телепорт с помощью одного из массивных браслетов на запястье. Отец тихонько хмыкает, и я понимаю, почему: универсал делает вид, будто пользуется бесценным артефактом перемещения, которых по всей стране не больше двух десятков.

Первой в ярком всполохе исчезает троица магов, сопровождаемая гайрусами, затем идем мы с отцом и Фрайдом. Искусник, шагнув вслед за нами в большой шатер, закрывает дыру в пространстве.

— Доченька! — На меня налетает смерч из маминых объятий и поцелуев. — Маленькая моя! Ты в порядке?

Самые любимые и ласковые в мире руки обнимают нежно-нежно, и я не могу внятно говорить. Мир скрывается за пеленой слез, плывет перед глазами.

— Мамочка… мама…

Я плачу от счастья, что все закончилось, и от страха, что может повториться. В детстве веришь, что папа и мама уберегут от любой беды, справятся с самыми страшными неприятностями, а когда пора наивности заканчивается, понимаешь, что родители не всесильны. Моей беззаботности настал конец, когда пришла весть об исчезновении самых любимых и родных людей.

— И я хочу обнять сестренку, — раздается позади подчеркнуто веселый голос Мирнана. — Ты только в слезах меня не утопи, Сонь.

Мама чуть отодвигается, и мы обнимаемся уже втроем. Руки у брата стали мускулистее и тяжелее, чем я их помню. Или раньше он не захватывал меня в почти медвежьи объятия?

— А можно и мне в ваш тесный круг? — смеется отец.

— Нужно, — всхлипываю я. — Иди к нам, пап!

Когда эмоции стихают, озираюсь. У зрелища под названием «семья Бладриз льет слезы счастья» свидетелей нет, нас деликатно оставили одних.

Вскоре мама отстраняется.

— Доченька, прости, — смущается она, — я должна взглянуть на ребят, которых спасли.

В этом суть целительства: невзирая на личные обстоятельства, думать в первую очередь о тех, кому больно и плохо.

Отец вздыхает:

— Я тоже пойду, нужно обсудить с Ларсером некоторые моменты путешествия по Туманной долине. А главное, я вынужден продолжить работу над артефактом, который поможет нам пройти через перевал.

Только сейчас замечаю, что он без очков. Видимо, разбились, и он разрешил маме подлечить ему глаза. Впрочем, как и ранее, острота зрения продержится недолго, раз даже у степняков он умудряется что-то изобретать.