ВАМП. Практикум по целительству

— Хочу показать тебе Вышеград, уверен, что знаю его лучше тебя, — добавляет он просто.

Испытываю неподдельное облегчение — как бы мне ни нравился Эйнар, а принимать его ухаживания я не вправе. Не только потому, что у меня нет на это времени, нет. Будет нечестно обнадежить парня, дать ему привыкнуть к себе, а потом исчезнуть. Нечестно и жестоко.

Чтобы подтолкнуть меня к нужному ему выбору, Гарден коварно добавляет:

— Согласишься — и мы с Фрайдом не будем набиваться к вам на экскурсию.

— Подкуп? — грозно хмурю брови.

— Именно, — подмигивает он. — Ты только посмотри на лица своих сокурсниц. — Гарден кивком головы указывает на оживленную группку девушек у входа в закрытую галерею. — Искусница Эмари права, мы таки сорвем вам экскурсию. Как прилежная студентка ты должна спасти своего куратора!

Последние слова Гарден произносит с нарочито преувеличенным пафосом. Его губы кривятся в сдерживаемой улыбке, появляется ямочка на левой щеке.

— Ох, и что же мне делать?

— Конечно, соглашаться!

Притворно вздохнув, киваю — я правда прилежная студентка.

— Встречаемся завтра в полдень у ворот академии. Тебе удобно? — быстро спрашивает Гарден, с тревогой наблюдая, как с Фрайдом разговаривают близняшки Риммади и Агнешка Дианейские.

Нет, не так. Не разговаривают. Судя по количеству улыбок, которыми одаривают бедного графа, миловидные блондинки светски флиртуют. И меня осеняет: они знают Фрайда! Дианейские — аристократки из Пандура, которых родители за какую-то провинность отправили в ВАМП как в ссылку. Они старше меня на два года, поэтому вращались в светском обществе и уж точно знакомы с внуком герцога Монтэма, завидным женихом.

Мы подходим ближе и слышим воркование магичек.

— Аестас, это судьба, что мы встретились здесь, в академии! — кокетливо накручивая пшеничную прядь на палец, сообщает Риммади.

— Поэтому мы просто обязаны чаще видеться! — продолжает мысль сестры Агнешка. Жест точь-в-точь как у близняшки, словно перед нами одна девушка и ее отражение в зеркале.

К счастью для сокурсников, сестрички как-то признались, что различать их следует по ленте в волосах: голубую предпочитает Риммади, розовую — Агнешка.

— Я подумаю. — Граф улыбается, но, обернувшись, бросает на Гардена растерянный взгляд.

— Думайте быстрее, Аестас, вам не пристало скучать, когда можно собрать блестящее общество даже здесь, в глуши.

Мои сокурсницы, не только близняшки, смотрят на Фрайда как на блюдо с пирожными. И на его лице появляется загнанное выражение, которое совсем не вяжется с тем уверенным и нагловатым молодым человеком, каким я успела его запомнить.

На выручку товарищу по стрипу приходит мой спутник:

— Аестас, вынужден напомнить, что нас ждет ректор.

— Риммади, — граф легким поцелуем касается запястья старшей сестры, затем настает черед руки порозовевшей младшей, — Агнешка, мне очень жаль, но я должен покинуть вас. Было приятно увидеться здесь, в Вышеграде.

Близнецы дружно вздыхают:

— А нам как приятно, граф…

Скомканно попрощавшись, парни уходят.

Что-то подсказывает: будь тут Ричард Лайнет, девушки смущались бы и краснели, растекались бы лужицами растопленной карамели, но не смели бы вести себя назойливо, как мгновение назад. Почему-то в присутствии оборотней смелость ретируется, и даже самая заядлая кокетка превращается в смущенную жертву — это я недавно наблюдала, да и слышала о таком, но не верила раньше.

— Итак, адептки, вы готовы взглянуть на людей, которые прославили и прославляют нашу академию? — громко интересуется куратор.

— И адепт, — хмуро напоминает о своем присутствии единственный парень группы Адам Вернош.

Девчонки хихикают, я тоже не могу сдержать улыбку, вспомнив, как он недавно ругался, что мы вконец обнаглели, рассуждая при нем о преимуществе трусиков иномирского покроя перед традиционными для Тарры панталонами.

— И адепт, — ничуть не смущенная тем, что забыла о нем, добавляет сливоволосая магичка. — Готовы?

— Готовы, искусница!

Смешки и разговоры стихают.

Галерея, широкая и светлая благодаря длинному витражному окну, тянется куда-то вдаль, и конца-края ее не видно. Стену напротив картины из стекла, изображающей голубое небо с перистыми облаками и летающих среди них гигантских орлов, зрительно разрезает ряд двойных колонн черного цвета. Пол — шахматная клетка. Стену из буро-зеленого камня колоннада делит на своеобразные секции, поэтому кажется, что портреты развешаны группами, по залам.

Мои впечатления подтверждает искусница:

— Одна секция — это отрезок времени в пятьдесят лет. Сюда попадают прославившиеся выпускники одного полувека, попадают независимо от факультета, на котором учились.

Портреты висят в простых рамах, разве что изготовленных, скорее всего, из дорогих пород дерева. Картины до обидного небольшие, их и не рассмотришь толком.

— Ах да! — восклицает куратор. — У входа стоит напольная ваза с указками. Возьмите по одной, они вам пригодятся, если возникнет желание взглянуть на знаменитость ближе. Только не забудьте вернуть их, когда будем возвращаться.