Вампир и девственница

Для нее это было впервые. Она была в компании другого человека, но наедине со своими собственными чувствами. И она никогда не думала, что ее чувства могут быть настолько… сильным.

Может быть, они просто казались такими, потому что были изолированы. Или потому, что эта ситуация была для нее в новинку.

А может быть, он и был тому причиной.

Она с трудом сглотнула. Ей придется быть очень осторожной. Она понятия не имела, что он сейчас чувствует. И можно ли ему доверять. Как же нормальные женщины выживают в таких условиях? Это было ужасно.

И невероятно волнующе.

Он поднял руку.

— Добрый вечер.

Его низкий голос донесся до нее вместе с легким дуновением ветерка, который щекотал ее шею. От волнения у нее закружилась голова.

— Ты говоришь по-английски, деваха? Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться вслух. Его акцент был очаровательным.

— Ты шотландец? — Да. Ты же… американка? Она кивнула, все больше улыбаясь. Он улыбнулся в ответ, и в животе у нее зародилось волнующее чувство. Осторожно. Ты не знаешь, можно ли ему доверять.

— Я Роберт Александр Маккей, — он наклонил голову и наклонился вперед.

Он кланялся? Она подавила смешок и задалась вопросом, что же этот великолепный шотландец будет делать дальше.

Он выжидающе посмотрел на нее. Зеленые, отметила она с большим удовлетворением. Его глаза были зелеными, как она и надеялась. И хотя у него были густые темно-рыжие волосы, брови и бакенбарды казались более коричневыми.

— А ты? — спросил он.

— Да? Его губы изогнулись в полуулыбке.

— Прости за дерзкое предположение, но я думал, что у тебя есть имя, которым я мог бы называть тебя.

Она рассмеялась. В ее голове промелькнуло несколько предположений. Милая, любовь всей моей жизни, центр моей вселенной. Она была так увлечена им, что даже забыла представиться.

— Меня зовут Оливия. Оливия Сотирис.

— Ах. Тогда я ошибся насчет тебя.

— Что? — Я думал, что ты греческая богиня.

Она фыркнула. Какой льстец. И как жаль, что она не может сказать, лжет ли он. Она подняла розу.

— Ты оставил ее здесь? — Да.

— Где же? Его брови поднялись.

— Я оставил ее на ступеньках, придавив камнем. А почему ты спрашиваешь? Потому что ей нужно было знать, честный ли он человек. Ей нравился его низкий голос, но она была бы дурой, если бы влюбилась в мужчину только потому, что его голос был подобен музыке, а лицо и тело — прекрасной скульптуре. Она понюхала розу.

— Это очень мило. Спасибо.

— Не хочешь ли немного прогуляться со мной? Ее сердце ускоренно забилось.

— Я… я бы лучше осталась здесь. Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь.

Его взгляд скользнул по скалистому утесу, разделяющему их, затем губы дрогнули.

— Я поднимусь по лестнице.

— Будь осторожен. Лестница очень крутая. И темно, — ее сердце бешено забилось, когда он исчез в узком лестничном колодце. Он уже поднимался наверх! Она посмотрела в сторону задней двери. Ее бабушка была одна и спала. Что делать, если она пригласила сюда убийцу? Она оставила розу на столе и схватила крикетную биту. Не только ее работа в ФБР сделала ее подозрительной. Еще в детстве она научилась быть осторожной, когда обнаружила, как часто люди лгут.

Он добрался до верха лестницы и остановился, указывая на крикетную биту в ее руках.

— Планируешь ударить меня? Он оказался выше, чем она предполагала. И его плечи были шире. Она согнула руки вокруг биты.

— Обычно я не разговариваю с незнакомыми людьми. Должна предупредить тебя, что у меня черный пояс по тхэквондо.

Его челюсть дернулась.

— Я не причиню тебе вред, деваха.

— Я знаю. Я тебе не позволю.

Он внимательно посмотрел на нее, затем его губы расслабились с намеком на улыбку.

— Ты такая же храбрая, как и красивая. Это очень редкое сочетание.

Ее сердце на мгновение замерло. Храбрая и красивая. То же самое ее дед сказал бабушке в день, когда они встретились.

— Я не хочу показаться грубой, мистер Маккей.

В наши дни женщина должна быть осторожна.

— Да, ты совершенно права, — он медленно перевел взгляд с ее тела на ноги. Его губы приподнялись в полуулыбке, а взгляд вернулся к ее лицу.

Черт. Она не знала, стоит ударить его или раствориться в смущении. Часть ее была взволнована и польщена. Ее кожу покалывало, когда он рассматривал ее своими великолепными зелеными глазами. Но другая часть ее была нервной. Но другая ее часть нервничала. Она крепче сжала биту на случай, если он бросится на нее. Это было так тяжело — не уметь читать его эмоции. На секунду ей показалось, что его глаза потемнели, но он повернулся к телескопу и посмотрел в окуляр.

— Итак, Оливия, что привело тебя на Патмос? — Я в гостях у… родственников. Четыре дяди.

Они такие… огромные. Профессиональные борцы, — когда его губы дрогнули, она поняла, что он не купился на ее рассказ. — А что насчет тебя? — Отпуск. И восстановление сил. Я был… ранен, поэтому пытаюсь вернуться в форму.

Она взглянула на его мускулистое тело.

— Хочу сказать, тебе определенно удалось.

— Спасибо, что заметила.

Ее лицо вспыхнуло румянцем.

А как ты получил травму? Он замолчал, хмуро глядя на кафельный пол.