Вампир из Трансильвании (СИ)

Наконец-то я нащупала стекло. Вытащила бутылку виски и поспешила откупорить крышку. Лала предложила выпить ещё наверху, но я посчитала, что должна быть максимально собрана, чтобы, возможно, суметь правильно среагировать. Зря я не послушалась. Дикий страх нисколько не помогал мыслить ясно. А вот если от испуга я выроню и утоплю фонарик, станет совсем невесело. Для меня даже батарейки в машине отыскали.

После четвёртого глотка и целых десяти минут я смогла дышать ровнее, припоминая лица вампиров, с которых Лала стребовала фонарь и батарейки. Кажется, они удивились, но спрашивать ничего не стали, исполнив приказ.

Я не напилась, но тепло помогло разогнать кровь в верном направлении и спокойнее подумать о том, что здесь я и останусь. Останусь с Владом. Насколько мне удалось разобраться в Сашином письме и отрывочных описаниях Влада, я уже давно должна была погибнуть.

В Чёрной церкви. Или от лап Этьена. Я и так задержалась дольше, чем, видимо, отвела для меня судьба, позволив встретиться с Владом. Значит, я ему задолжала. Свою жизнь. И верну долг.

Не став далеко убирать виски, я снова потянулась в глубокий карман сарафана и сделала ещё пару глотков, готовая расцеловать Лалу за замечательную идею. Шагала я по-прежнему уверенно и оставалась начеку, но теперь лучше контролировала себя. Может быть, притупившиеся чувства просто играли со мной злую шутку, и я превратилась в невнимательную черепаху сама того не заметив, но мне было всё равно. С алкоголем в столетних подземельях было лучше, чем без.

Очередная проржавевшая решётка осталась позади — я не слишком заглядывала внутрь очередной камеры, убедившись, что ничего примечательно там нет. Свет фонаря дотянулся до следующей, скользнул по прутьям, проникая в углубление.

Мои шаги зазвучали громче — попутно отметила я. Мне не следовало забывать об осторожности.

Я тут же попыталась замедлиться, обращая больше внимания на собственные движения и стараясь держать в поле зрения тоннель, чем рассматривая очередной пример однообразия тюремной обстановки. Я уже дошла до входа, расположенного посередине отсека, когда мне вдруг показалось, что кровать, стоявшая как и в большинстве комнатушек слева в углу, не пустовала.

Я замерла, пока голова подкидывала логичное объяснение — должно быть, это выпавший из стены куст или истлевшее тряпье, сгнившие ошмётки которого я замечала и раньше. Чтобы убедиться в верности одной из моих догадок, я навела на кровать луч света.

Фонарь осветил до боли знакомое лицо. Бледная кожа, чёрные, словно дыры, глаза тут же прищурились, продолжая глазеть в ответ. Заострившийся нос, скулы, подбородок — положенные человеку пропорции растворились в хищной морде того, кто был Владом и больше им не был.

Оно лежало на кровати, не торопясь двигаться с места, и продолжало смотреть поверх луча, направленного в упор. Оно не казалось ослеплённым, глядя прямо в мои глаза.

Я, кажется, протрезвела. Мысли вылетели прочь, превращая мышцы в камень.

В глазах существа, смотревшего на меня так же пристально, как и я на него, не было Влада. Даже тогда в кабинете, когда Влад позволил второй сущности появиться на поверхность, когда был зол, это всё ещё был он. Но сейчас на меня смотрело нечто противоестественное разумной природе вампиров и людей.

Его ноздри чуть заметно раздувались — оно принюхивалось, не спуская с меня чёрных глаз.

В какой-то момент я поняла, что больше не могу выносить этот пустой, не узнающий меня взгляд, но от того не менее заинтересованный и настороженный, словно Оно решало, насколько я опасна и что следует со мной делать. Решало по-волчьи. И я опустила глаза, не желая, чтобы меня восприняли как угрозу.

В горле высохло, тело загудело от напряжения. Я сделала шаг назад. Маленький, такой, чтобы он не вызвал интереса или тревоги. Я не размахивала руками, не делала резких движений, будто пятясь от бешеного пса, боясь спровоцировать нападение.

Боковым зрением я всё еще видела, что Оно не шевелится, продолжая внимательно за мной наблюдать с койки.

Ещё один шаг. Ноги не гнулись, но я заставляла себя передвигать конечности, прикусив изнутри щёку. Вот от входа меня отделяет полметра. Что дальше?

Бежать я не могу. Не могу отделаться от дикого, вцепившегося в грудь и плечи ужаса. Всё, на что я способна, это продолжать свои жалкие неуклюжие шаги. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я оказываюсь меж двух камер.

Его я больше не вижу. Только тёмную стену справа по откосу, куда больше не дотягивается свет фонаря. Но вдруг стена меняет очертания, из мрака выплывает голова. Неторопливо, словно в замедленной съемке. Вокруг не разносится ни единого звука, кроме хлюпанья воды под моими ногами. От ужаса я всё также не смею поднять глаза и посмотреть Ему в лицо — вернее, в большое пятно черноты, продолжая упрямо освещать фонарём область между собой и основанием тени. Рассеянным зрением вижу, как часть туловища оказывается снаружи вслед за головой. Глухая тень вырисовывается чётче, перерезая своей чернотой лунные трещины позади.