Вампиресса Туманной долины

По логике со мной говорит моё подсознание, но иногда я сомневаюсь в этом. И не без причин. Порой наши мнения очень уж не совпадают. Но сейчас кое-кто прав. Надо поторапливаться.

Вжала светильник в стену и повернула, как это показывала Джеки у себя в гостиной и тихо вошла в открывшийся сбоку проëм. Внутри огромного тускло освещённого помещения стояла оглушительная тишина, что порадовало. Как и то, что никого не видно. Если не считать пару тел на столах, накрытых чёрными простынями с головы до ног.

Два? Интересно. Видимо тут своего рода склад для мертвецов, а не только для избранных. Ну и как мне понять кто из них мой отец? Прищурившись, тихо прошла глубже и подошла к ближайшему, приподнимая простыню. Не он. Не знаю, почему я это поняла. Возможно потому, что никакого сходства со мной. Или ещё по какой-то причине. Например, что не почувствовала боли, как это обычно происходит со знакомцами из прошлого, о которых по какой-то причине забыла.

Но это точно вампир. И он довольно стар. Разбираться из-за чего наступила смерть, не стала. Сейчас меня интересовало другое. Точнее другой.  Решившись, подошла ко второму и открыла его лицо, задыхаясь. Ну, здравствуй боль. Не скажу, что скучала.

Мир сузился до одного маленького пространства, в центре которого осталось бледное, словно высеченное из камня лицо. Вампиры сами по себе бледны, но не настолько. И смерть не придала ему мягкости, наоборот сделала суровым. Словно с укором и презрением ко всем окружающим.

«Именно так и шагал по жизни Харрис Вайх».

Боль в висках усиливалась. И на этот раз я сама усугубляла её, подначивая свою память теми отрывками, что о нём говорила Джеки.

Как он узнал обо мне, подкинутой матерью-кукушкой. Решил оставить при себе. Занимался со мной. Чем? Играл? Очень в этом сомневаюсь. Это не лицо добродушного папочки, что улыбается и гладит по голове в качестве утешения и просто потому, что может.

Как и с первым телом, мы так же не были похожи. Вообще. Быть может глаза, но сейчас они у него закрыты. В остальном? Ничего общего. Почему-то это принесло странное облегчение.

По долгу службы я умела разбираться в людях и не только в них. По малейшим деталям определять кто передо мной. По едва заметным морщинкам. Лбу. Подбородку. Форме губ. Как много он улыбается. Кривится. Как относится к окружающим и миру. А этот вампир не знал жалости. Относился ко всем, так же как и к себе. Не делая исключений ни для кого. В том числе и для себя. Предвзятый. Требующий полной самоотдачи во всём. Жёсткий.

«Давай же! Ты сможешь! Вспомни! Вспомни, как однажды он привёл тебя прямо сюда, чтобы ты поняла, кто ты есть и что все смертны! Тебе было девять! Всего девять!»

Сознание расширилось. Мир больше не ограничивался лицом отца. Он охватывал и это мрачное, пропитанное смрадом и смертью помещение. И меня снова скрутила дикая почти невыносимая боль…

Глава 17

Любой может стать отцом, но только особенный становится папой. Быть может, если бы он был папой, я была бы более хорошей дочерью. Но я такая, какая я есть из-за него… Ужасная… или хорошая.

Шестнадцать лет назад

– Ты слишком распоясалась, Даниэль, – строгий выговор отца бил как плеть учителя, которого он нанял для меня. – Во всём виновата эта несносная девчонка. Жаклин Дане.

Он выдавил это имя как нечто отвратительное. Почему? По-моему, девочка, что так упорно хочет стать моим другом просто очаровательна. Но от чего-то Харрис Вайх так не считает. А мне так хочется с ней дружить! Она не такая как я. Это в ней привлекает меня больше всего.

– Прости отец, – я потупилась, зная как ему это нравится.

Моя покорность. Тогда он иногда смягчается. Как-то, когда я целый месяц вела себя как идеальный ребёнок, как того он и желал, папа разрешил мне посетить деревенскую ярмарку вместе с охраной. Один из лучших дней в моей жизни!

– На этот раз простым «прости» ты не отделаешься, юная дуарэ, – отчеканил Харрис и толкнул дверь сбоку от себя. – За мной.

Неуверенно переступив с ноги на ногу, не решалась выполнить его приказ. Из этой комнаты веяло чем-то нехорошим.

– Заходи, Даниэль! Не заставляй меня повторять ещё раз, – поторопил меня отец.

Сцепив руки перед собой, всё же вошла внутрь. Неприятный сладковато-кислый запах ударил мне в ноздри, вынуждая поморщиться.

– Это хладильная. Магистр Фиберт ежемесячно накладывает на эту комнату чары нетлена. Но запах всё же остаётся.

– Запах чего? – непонимающе захлопала глазами и поискала ими источник неприятного амбре.

– От тел, конечно же. Точнее от трупов. Тех, кто умер, Даниэль. Своей или насильственной смертью. Здесь их хранят до похорон. Только тех, кто умер во дворце, само собой.

– З-зачем ты привёл меня сюда, отец? – с ужасом покосилась на четыре стола в центре, на которых что-то лежало.