Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Ко времени появления графа все должно быть готово. Затем они наденут похищенную американскую военную форму, возьмут поддельные документы и пропуска, проскочат через линию фронта за рекой и в установленном месте присоединятся к немецким войскам. Граф предусмотрел все случайности. Когда-нибудь в своих мемуарах…

Но думать об этом сейчас не было времени. Граф посмотрел на небо — луна взошла высоко. Пора отправляться в путь.

Ему не очень-то хотелось уходить. Там, где другие видели лишь пыль и паутину, он видел сцену — декорации его самого удачного спектакля. Играя вампира, он не пристрастился к вкусу крови, но, как всякий актер, обожал вкус славы. Здесь он ее достиг.

«Сладка печаль последнего привета».[79] Строка из Шекспира. Шекспир писал о привидениях, ведьмах и вампирах: он знал, что публика — невежественная толпа — верит в подобные вещи. Верила тогда, верит и сейчас. Великий актер всегда заставит зрителей поверить ему.

Выйдя из замка в ночную тьму, он спустился по тропинке к раскачивающимся деревьям.

Именно там, среди деревьев, несколько недель назад он наткнулся на Раймона, старосту деревни Барсак. Вероятно, Раймон рыскал около замка с намерением чем-нибудь поживиться. Суровый, величавый седой старик оказался самым восприимчивым зрителем. Едва заметив во тьме фигуру графа, старый дурак враз лишился всякой величавости, заголосил по-бабьи и побежал наутек.

Именно старика следовало бы поблагодарить за распространение слухов о возвращении графа-вампира. После той встречи староста и придурковатый мельник по имени Клод привели на кладбище группу вооруженных крестьян. Войдя в склеп Барсаков, они обнаружили, что гроб графа открыт и пуст. Ужас обуял их.

Крестьяне не могли знать, что прах графа развеяли по ветру, а кроме праха, в гробу ничего не было. Не могли они знать и о том, что случилось с Сюзанной.

Вспоминая прошедшие дни, граф добрался до небольшого ручейка и пошел вдоль него. Здесь он встретил девушку, дочь Раймона. И — какая удача! — она была не одна, а со своим возлюбленным Антуаном Лефевром. Они обнимались. Антуан был хром на одну ногу, и это обстоятельство спасло его от службы в армии, но, едва завидев скалящегося графа в черном плаще, он побежал быстрее лани. Сюзанна, к несчастью, осталась, и от нее пришлось избавиться. Граф закопал ее тело в лесу меж валунов, так что обнаружить труп не представлялось возможным. Тем не менее он сожалел о содеянном.

Однако в итоге все сложилось как нельзя лучше: суеверный Раймон лишний раз убедился, что вампир вернулся. Он своими глазами видел призрак, видел открытый пустой гроб. Его дочь исчезла. И старик запретил кому-либо приближаться к кладбищу, лесу и замку.

Бедный Раймон! Старостой он больше не был — деревню разрушили при обстреле. Невежественный сломленный старик, он только и делал, что нес бессвязную чушь о «живом мертвеце».

Граф улыбнулся и продолжил свой путь. Легкий ветерок развевал его плащ, и отбрасываемая им тень напоминала летучую мышь. Он уже мог разглядеть кладбище с покосившимися могильными камнями, торчащими из земли, как гниющие в лунном свете пальцы прокаженного. Наверное, самой большой данью его таланту можно было считать то, что на самом деле он испытывал отвращение к смерти, к мраку, к тому, что таилось в ночи. Он не выносил вида крови и чувствовал почти патологический страх перед замкнутым пространством склепа.

Да, это была великая роль, но граф благодарил судьбу за то, что пьеса близилась к концу. Пора сыграть заключительную сцену и сбросить с себя личину персонажа, придуманного им самим.

Приблизившись к склепу, он разглядел в темноте очертания грузовика. Склеп был открыт, но оттуда не доносилось ни звука. Значит, радисты закончили погрузку и подготовились к отъезду. Осталось переодеться, снять грим и отправиться в путь.

Граф подошел к темному пятну грузовика. И тут…

И тут они набросились на него. Он почувствовал, как вилы впились в спину, и, ослепленный светом фонарей, услышал суровый голос, приказавший ему не двигаться.

Он и не двигался. Он мог только следить взглядом за тем, как они сходятся вокруг него. Они — Антуан, Клод, Раймон и другие. Наставив на графа вилы, около десятка крестьян глядели на него с яростью и страхом.

Как же они посмели?

Вперед вышел капрал американской армии. Вот и ответ: здесь были капрал американской армии и еще один человек в форме, со снайперской винтовкой. Это их заслуга. Графу даже не было нужды смотреть на сваленные в грузовике, изрешеченные пулями тела трех радистов, чтобы понять, что произошло. Американцы перестреляли его людей, застав их врасплох, а потом позвали крестьян.

Американцы забросали его вопросами: «Как тебя зовут? Эти люди работали по твоему приказу? Куда вы собирались отправиться на грузовике?» Спрашивали по-английски, конечно. Но граф молчал, хотя прекрасно понимал английскую речь. Он только улыбался и качал головой. Вскоре, как он и предполагал, американцы оставили его в покое.

Капрал повернулся к своему напарнику.

— Ладно, — сказал он, — поехали.

Тот кивнул, залез в кабину грузовика и включил зажигание.