Вампирский роман Клары Остерман

– Мы взлетаем, – прошептал он. – Ох, Клара, прости… прости, я не хотел тебя впутывать. Ты не должна была оказаться здесь, – бормотал он по-лойтурски.

Внизу, где-то под громадиной огромного корабля, что будто раскачивался на волнах, раздавались выстрелы. Давыдов и Шелли схватили ружья, висевшие на стенах, и выскочили на палубу. Звуки пальбы раздались уже громче.

– Я не понимаю, папа, почему ты вообще с ними связался. Члены Ложи ужасные люди, – продолжила я робко, но каждое следующее слово обретало большую силу. – Как и граф Ферзен. Как и все, кто втянуты в это дело. Ты вообще понимаешь, чем они занимаются?

Папа промолчал.

– Знаешь, – разочарованно кивнула я. – Ты это делал. Много лет! И меня заставил. Ты сделал меня такой же… Папа, папа! Ты хотя бы знаешь, сколько человек погибли ради этой твоей науки? Сколько, скажи? И это только те, кто оказался в клетке и подвергся опытам. А скольких убила я? Папа, ты слышишь?! Я убивала. Я, твоя Клара. Твоя Клара – убийца. Чудовище.

– Не говори так, – рот его скривился.

– Но это правда! – вырвался у меня крик. – Я чудовище. Убийца. Видишь господина Давыдова? Он здесь, чтобы арестовать меня. И он сделает это, потому что я должна понести наказание. Когда ты оставил меня, я уже не смогла остановиться. Помнишь, ты заставил меня выпить кровь Нюрочки и Гриши? Так вот, папа, ты заставил меня забыть, а я всё вспомнила. Но слишком поздно. Уже потом, когда я убила десятки людей. Когда я…

– Что ты такое говоришь?

– Разве ты не видишь? – Я ткнула пальцем в тело Сестры Марины. – Это сделала твоя Клара.

– Но…

– Такой участи ты желал для своей любимой дочери?

И тогда он удивил меня немерено, вновь заставив сомневаться не только в собственном здравомыслии, но и в честности других.

– Но как… зачем…

– Разве не ты заставил меня впервые попробовать кровь Нюрочки?

Белые брови отца сошлись на переносице.

– У меня закончились все инъекции. Без инструментов я не смог бы достать Золотую силу иным способом, но прежде уже видел, как это делали на практике мои… подопечные.

– Твои подопытные, – поправила я, и отец неохотно кивнул. Кто мог подумать, что он сам точно так же, как я, пытается притвориться, будто ничего не произошло. – И знаешь, кто один из них?.. ох, Тео…

Вспомнив, наконец, о Тео, я подскочила и побежала к нему, и в этот миг корабль накренился. Я успела схватиться за прутья клетки, в которой лежал граф. Он уже не дышал, не шевелился. По трубкам, тянувшимся от тела, больше не тёк золотой огонь. Ничего не осталось. Только плоть. И я увидела, как чернота, поглощавшая его внутри, стремительно вырывалась наружу, пожирая рёбра, кожу, и тело графа стремительно прямо на глазах обращалось в прах.

– Дзив, выравнивай крен! Крен влево! Влево! – закричал Шелли с палубы.

– Стараюсь! – прорычал Дзив.

Дверь распахнулась, и в рубку, подтягивая себя руками, вполз Давыдов.

– Мы сейчас упадём!

– Держитесь!

А я, цепляясь за прутья, проползла, наконец, к Тео. Он был ещё жив. Удивительно, но Сестра не осушила его до дна.

– Тео, – прошептала я.

– Клара… развяжи меня.

Констанц, наконец, выпрямился, набирая высоту. Я расстегнула ремни и завязки, что удерживали Тео на столе, обняла его, горячо целуя в щёки.

– Ты жив, – вырвалось с облегчением у меня.

Ладони мои легли на его грудь, слушая слабый стук сердца. Он совсем ослаб. Сестра выкачала всю жизнь, весь огонь из него. Осталась лишь чёрная сосущая пустота.

– Наконец-то… наконец-то ты сделала это сама, – выдохнул Тео.

– Что?

– Сама… сама убила кого-то. Прежде… не получалось без меня.

Глаза его горели красным. Внутри осталось так мало огня. Он улыбался полубезумно, поднимаясь со стола.

– Что?..

– Не ты, Клара. Ты слишком робкая и ранимая. Даже попробовав кровь на вкус, не смогла убить эту свою Сонечку. Вы обе так рыдали… И тогда я заставил тебя это сделать.

– Я не понимаю… зачем?

– Чтобы ты не умерла. Как ещё было заполучить дозу Золотой силы?

– Зачем ты соврал, что это я убила всех?

– Ах, это, – смех у Тео мягкий и чарующий, даже когда он уже теряет всякое своё очарование, когда уже окончательно разбилась маска, за которой он так умело скрывался. – Это чтобы ты мне подчинилась. Чтобы не спорила. Чтобы считала себя настолько отвратительной и опасной для окружающих, что возненавидела саму себя. Чтобы только во мне, – он прижал мою ладонь к своей груди и накрыл сверху, не давая отстраниться, – во мне единственном видела свою опору и надежду. Ведь никто не может полюбить такого монстра. Один я тебя понимаю.

Он единственный так хорошо понимал и знал мою чудовищную натуру. Это чистая правда.

И да, осознав это настолько поздно, я поняла, что на балу не напала на князя Сумарокова, а тот в меня не стрелял.

Потому что стреляли в меня со спины. С верхней ступени. Тот, кто успел принести путэру со второго этажа и высвободить её силу, чтобы пробудить во мне чудище. Тот, кто знал, как влияет на меня фарадальская магия.

– Какая же ты сволочь, – вырвалось у меня с отвращением. – Неужели тебе совсем не стыдно?

Что оказалось совсем неожиданным, так это его ответ: