Вампирский роман Клары Остерман

– Стыдно, – тихо произнёс Тео. – Но что это изменит? Как это мне поможет? Ты, Клара, даже представить себе не можешь, в каких условиях я жил, что я сделал, через что прошёл, чтобы выбраться из нищеты и убожества, в которых родился. Тебе повезло. Да-да, Клара, тебе повезло. Пусть твой отец ублюдок и мерзавец, но он имел достаточно денег и влияния, чтобы подарить тебе безопасное детство. Пусть он и поставил на тебе эксперимент, но лишь для того, чтобы спасти, а не как надо мной, ради, – он горько усмехнулся, – науки.

Если подумать, то только благодаря жутким экспериментам отца я и жива до сих пор. Не вмешайся наука, не будь Золотой силы, так я вовсе лежала бы в одной могиле с мамой.

– А я, Клара, вырос совсем иначе. В бедной рыбацкой деревеньке посреди скал, где часто нечего было жрать по несколько дней.

– Значит, Давыдов не соврал? Ты придумал своё имя? Барон Теодор Генрих Карнштейн, – печально улыбнулась я, всё не отрывая ладони от груди своего «принца», своего чудесного юноши из снов среди звёзд. – А ты и вправду тот ещё сказочник. Хорошая же у тебя получилась сказка. Жалко, что такая печальная.

– Просто она правдивая, Клара, – пожал плечами Тео.

Впрочем, могу ли я называть его Тео? Или правильнее будет Влад? Сомневаюсь, что хоть один из этих вариантов окажется близок к правде. Готова поспорить, у него за плечами было ещё не одно выдуманное имя, которые он менял так же легко, как костюмы. Не передать словами, какая всепоглощающая горечь заполнила меня. Какое дикое разочарование оглушило. Причем разочарована я даже не в нём, не в этом прекрасном благородном лойтурском бароне, который увезёт меня в своё родовое поместье на берегу моря. Ох, нет. Я безгранично разочарована в самой себе. В той умной ответственной девушке, которая оказалась просто непроходимой наивной дурочкой, которую так легко обвести вокруг пальца.

И в этот миг, когда боль, разочарование и обида навалились на меня тяжёлым мешком, я зачем-то произнесла вслух (хотя знаю, что это не имело никакого значения):

– Я же верила в тебя…

Да. Вот именно так, в такой формулировке. Я верила даже не столько Тео, его тонкому прекрасному кружеву лжи, сколько в него самого. Всё в Тео виделось мне совершенно замечательным, и я ощущала каким-то своим нутром его душу. Обманывалась. Жестоко обманывалась, принимая его за куда более честного, великодушного, смелого и благородного человека. Нет, пожалуй, в нём есть многое из того, что я заметила: и ум, и талант, и очарование, и отвага, и многие другие черты, которыми принято восхищаться.

Но всё что в нём есть хорошего – всё отравлено его гадкой подлостью.

Тео стал для меня сказкой. Прекрасной жестокой лживой сказкой, которая закончилась. Пора взрослеть, Клара.

– Пора взрослеть, Клара, – произнёс Тео, и я удивлённо вскинула на него глаза.

Может, он и вправду умел читать мои мысли? Может, он действительно моя вторая половинка, судьба, человек, который предназначен богами, вселенной, роком? Тот единственный, кто мог бы до конца понять и принять меня?

Иначе откуда Тео так хорошо всегда знал, что я думала? Как он мог так ловко и умело делать мне больно?

Ведь если всё же существуют на свете высшие силы, если имеет хоть какую-то власть над людьми предназначение, если эти золотые нити, что тянутся от наших душ, и вправду есть – а я знаю душой и разумом, что это так! – то разве не удивительно, что именно нас с Тео связала судьба? Ведь я узнала его сразу… сразу…

Но, наверное, мне никогда уже не найти ответа на этот вопрос.

А дальше всё происходило слишком быстро.

– Спасибо за всё, Клара, – прошептал Тео мне почти в губы и, отстранившись, проковылял к столику, на котором лежала путэра. – Если хочешь… если ещё хочешь… оставайся со мной.

Голой рукой он схватил золотой шар, и на мгновение констанц погрузился в полную тьму, а в следующий миг огонь загорелся в руках Тео.

А корабль затрясло и начало мотать в стороны.

– Стой! – во вспышках света, совсем как тогда, на маскараде, я увидела рогатый силуэт, сбегавший с капитанского мостика.

Но Тео не слышал его, поглощая силу из путэры. Вены его загорелись золотом. В яркой вспышке я увидела перекошенное лицо отца, и Шелли, выхватившего револьвер, а потом снова стало темно.

Так темно, что различить что-либо смогли только двое: я и Тео.

А он прытко, как зверь, подскочил к моему отцу, занёс руку для удара.

Я кинулась наперерез, сбила с ног, и мы покатились по рубке к входному люку.

Тот распахнулся, и нас выбросило на палубу.

Колючий снег, почти ледышки, что полетели с вдруг ставших невероятно близко облаков, закололи лицо.

Остальные кинулись следом. Мы кубарем катились по палубе, как два сцепившихся кота.

– Хватит, Клара! Он должен умереть.

Ногтями, что вдруг вытянулись и стали изогнутыми, точно когти, Тео вцепился в путэру, едва не раскалывая её напополам.

– Отдай! Ты её сломаешь! – закричала я.

И хрустальный шар в наших руках и вправду треснул. Пронзительный звук разнёсся по палубе.