Вампирский роман Клары Остерман

– О нет. Из-за вашей внешности. Новисадское княжество же при Вячеславе Окаянном плотно заселили степняки, причём знатные ханские рода. Они в основном смешались с местными дворянами, чтобы укрепить своё влияние, поэтому до сих пор у новисадских дворян ярко проявляются черты предков.

– Хм. Я похож на степняка?

– Вы похожи на новисадца. Особая порода. Крепкие, коренастые, со жгучими глазами. И с лошадьми ладите.

– Хм, – только и сказал я.

Отец любит говорить, что мы потомки степных ханов, но это скорее шутка, да и то порождённая не какими-то древними предками, жившими семь веков назад, а вполне себе близкими родственниками со стороны моей троюродной бабки. Её отец и вправду родом откуда-то из Беязехира, но поселился он в Новисаде вовсе не при Вячеславе Окаянном. Это был купец, который вёз товар на Скренор, но заболел и слёг, а моя родственница за ним ухаживала. Случился ужасный la mésalliance. Родители, ясное дело, противились такому браку. Иноверец, да ещё и не дворянин, простой купец для столбовой дворянки в мужья никак не мог подойти. Но прабабка сбежала со степняком, поженилась тайком, и родителям пришлось смириться, принять новоиспечённого зятя у себя. Он, надо сказать, совсем оратиславился со временем. Мой отец вспоминал прадеда, он встречал его когда-то в раннем детстве, тот и научил его держаться в седле. Если подумать, то ничего удивительного, что в седле мой отец будто родился, раз его обучил степняк.

– Значит, с Сумеречными Сёстрами вы прежде не сталкивались.

– Ни разу не встречал ни в Новисаде, ни в Белграде, – подтвердил я.

– Что не удивительно. Сёстры сторонятся шумных городов, им ближе природа. Это лежит в основе их убеждений: что Создатель создал нас не для борьбы с дикой природой, но для единения с ней.

– А при чём тут Злата? – кивнул я на ворота. – Я вообще всегда поражался, что её признали святой даже в Троутосе. Она сожгла целый город, погубила столько людей.

– Язычников, – взмахнув рукой с тонкой сигаретой, зажатой между перепачканными чернилами пальцами, уточнил Афанасьев. Он, как и Шелли, постоянно что-то записывает, даже в трясущихся санях на морозе. Удивительный дар.

– А, ну если язычников, то можно их убивать без разбору, – хмыкнул я. – Это другое дело.

– Для нас, людей тринадцатого века, конечно, это дико слышать, – согласился Афанасьев. – А для того периода это и вправду обычное дело, даже благородное. Тогда вера в Создателя только распространялась по континенту. Вот, возвращаясь к биографии того же Вячеслава Окаянного: Великий князь, правитель Ратиславии, а, если верить летописям, имел дела с чародеями Великолесья. Якобы благодаря им он и добился власти, ведь…

– Да-да, я читал. Вячеслав родился незаконным сыном, он не имел права на престол.

В детстве мы с сёстрами часто играли в князя Вячеслава и лесных ведьм. Обычно игра эта состояла в том, что они залезали на деревья, и я их искал, когда же находил, мы «заключали союз» и дальше шли захватывать земли. Захватывали мы или пироги с кухни, или, когда совсем теряли всякий страх перед отцовским гневом, отбирали игрушки у детей Пожарских. Как же их мамаша визжала, когда её сыночка плакался, что у него отняли новеньких солдатиков. К слову, отнял их даже не я, а Олька. Нытика побила девчонка, и он даже не постыдился рассказать об этом матери.

Видел этого Пожарского в прошлом году на одном суаре. Не пошёл бы туда по своей воле, но только там получалось поговорить с одним чиновником по делу о призраке в театре. Пожарский или меня не узнал или предпочёл притвориться, что не узнал. Хорохорился перед барышнями и хвастал медалями за Южную кампанию. Готов поспорить, он их купил или украл. С каждым, кто получил награды за эту грёбаную войну, я лично за руку здоровался, каждого лично знаю, а этот трусливый ублюдок не похож на того, кто когда-либо держал в руках оружие.

Но я снова отвлёкся.

Мы сидели во дворе монастыря Святой Златы. Я редко захожу в монастыри, но в Новисадской губернии или в Новом Белграде они мало отличаются от любого храма. Повсюду золотые солы и изображения Константина-каменолома, Лаодики и прочих святых, что жили на Благословенных островах. Святые Ратиславии тоже есть, но чаще старцы, которые лечили людей или служили князьям. Князья, возведённые в ранг святых, тоже встречаются, да и Злату почитают многие, но всё же… скажем так, пусть я мало разбираюсь во всей этой символике, но в монастыре Сумеречных Сестёр явно прослеживаются языческие мотивы.

Афанасьев это объяснил так:

– Княгиня Злата – фигура особая, она тесно связана с историей Ратиславии, и Великолесья в особенности. С рождения и до замужества она жила в Великом лесу среди ведьм, и сама вроде как занималась чародейством.

– Ну не вроде как, а занималась, – поправил я. – Она же язычников и сожгла заклинаниями.

– Чудом, – усмехнулся в усы Афанасьев. – Она сожгла их божьим чудом с помощью слова Создателя и с его благословения.

– А, ну удобно. Весьма.