Вампирский роман Клары Остерман

– Весьма. Потому что, согласно легенде, от колдовства Злата отказалась и, наоборот, возглавила борьбу с ним после того, как вышла замуж за Ярополка Змееборца.

– А при чём тут совы? – не выдержал я.

Если символ солнца, которое для храмов привычное, встречается в монастыре всего в паре мест (собственно, в самом храме стоит весьма скромный позолоченный сол), то саму Злату можно увидеть не только на воротах и в храме на фресках, но и во дворе. Здесь есть очаровательная беседка, увитая виноградом. Там Злата вырезана из дерева, и на плечах её сидит сова. И вот кого-кого, а сов в монастыре больше, чем блох на бездомной собаке. Они повсюду: на стенах, на колокольне – каменные, распахнувшие крылья будто в полёте совы, чаши с Незатухающим пламенем тоже держат совы, на резьбе наличников совы. Ну и настоящие птицы крайне активно угукают прямо сейчас ночью за окном. В тёмное время Сёстры отпускают их полетать. Не представляю, как они спят. Может, из-за этоих звуков я и сижу строчу, вместо того чтобы отдыхать. То ещё удовольствие.

– А вот это уже как раз то, что делает Великолесье таким интересным для фольклориста регионом, – довольно улыбнулся, затягиваясь, Афанасьев. – Культ Сумеречных Сестёр появился весьма поздно, не так далеко от нашего с вами времени именно в Великолесье. И это самая закрытая религиозная община. Принимают только женщин и, что самое любопытное, ведьм.

– Это как?

– В деревнях до сих пор верят в ведьм. Народ пусть и боится их, а всё же не брезгует обращаться за помощью. Но порой случаются неурожайные годы, эпидемии, пожары, и тогда обозлённый народ ищет, кого обвинить во всех бедах. Гонения ведьм до сих пор изредка случаются в провинции. Тогда обвинённые в колдовстве, изгнанные из родных домов женщины ищут утешения и спасения у Сумеречных Сестёр. К ним же стремятся бывшие… кхм… другие падшие женщины, которые решили изменить свою жизнь. Сёстры всех принимают.

– И всё же при чём тут совы и Незатухающее пламя?

– При том, что Злата, как вы верно подметили, считается всё же ведьмой. Согласно некоторым документам, в Великолесье буквально до позапрошлого века существовало некоторое… поселение закрытого типа. Последователи княгини Златы. Так называемые лесные ведьмы. Это с ними вёл дела Вячеслав Окаянный, как и многие князья после него. Предполагается, что они имели большое влияние при дворе и могли едва ли не изменить ход войн. Подозреваю, это нечто подобное боевым монахам, что обитают в горах Янхайя. Но какие-то политические дрязги уничтожили поселение. В тот же период появились Сумеречные Сёстры. Эти события принято связывать между собой.

– То есть Сумеречные Сёстры считают себя ведьмами? Это они сейчас заклятиями что ли лечат ребёнка? – Я едва не подорвался с места, но Афанасьев удержал меня за запястье и уговорил сесть.

– Докурите сначала, – сказал он, указывая на сигарету, зажатую в моих пальцах.

Я так заслушался его, что не стряхнул пепел.

Понимая, кто такие Сумеречные Сёстры, иначе смотришь на их монастырь. Все эти непонятные символы, которыми испещрены стены, изображения сов, бойницы, одежды с вышивкой перьев – в этом мало традиционной троутоской культуры, которая присуща последователям Храма. – Сумеречные Сёстры верят в гармонию, баланс белого и чёрного, возможность в одно и то же время жить по заповедям Константина-каменолома и не предавать обычаи предков.

– А обычаи наших предков это… поклонение совам?

– Княгиня Злата якобы умела обращаться в сову. Как и все лесные ведьмы. Сумеречные Сёстры верят, что после смерти их души становятся птицами. Не слышали песню?

– Какую?

Афанасьев закивал с пониманием:

– Да, она, пожалуй, мало кому известна. Специфика профессии.

– К лешему песни, – не выдержал я.

– Т-с-с, о лешем в этих стенах лучше плохо не отзываться, – и он, делая последнюю затяжку, указал двумя пальцами, между которых остался зажат бычок сигареты, на ворота в монастырь, через которые мы проезжали прежде.

Если с наружной стороны на них была изображена Святая Злата, то изнутри – огромное дерево, чья крона обращалась в солнечный круг, знаменовавший Создателя.

– Дерево и сол.

– Не дерево, – поправил Афанасьев. – И не сол. Приглядитесь, Демид Иванович.

Мне пришлось встать и прогуляться до ворот. Большие створки закрыли изнутри, повесили засов, и теперь рисунок можно было рассмотреть целиком. По бокам от ворот тоже стояли две чаши с Незатухающим пламенем. В полумраке арки они освещали медные ворота, придавая им чарующее свечение.

Рисунок был старым, а потому достаточно примитивным, если сравнивать с художниками, которых в наши дни видишь в галереях и частных коллекциях. В этом, пожалуй, есть своя прелесть.

Ветви высокого дуба поднимались к небу, переплетаясь с лучами солнца так, что их было уже не отличить друг от друга. Но сам ствол…

– Это человек, – произнесли за моей спиной.

Я слегка повёл головой, узнавая голос доктора Шелли, но так и не обернулся, продолжая разглядывать ворота.

– Создатель…

– Хозяин леса, – поправил Шелли.