Вампиры

– Наверное, я сдвинулся, – глядя на ликующую троицу, осторожно сообщил Феликс.

– В самом деле? – усомнился Джек и заржал.

Феликс не ответил. Но он и в самом деле посчитал, что сдвинулся. Он покачал головой. Чертовы сумасшедшие. На этот раз им не понадобилась даже та девушка.

Интересно, как ее зовут?

Он посмотрел на Джека с Командой, хохочущих, здоровых, полных до краев жизнью.

«Хорошо б дожить до того, как узна́ешь ее имя», – подумал Феликс.

Глава 12

Когда Феликс увидел идущего к нему через судебный двор Джека, то отвернулся и склонил голову, чтобы закурить, а заодно не показать раздирающего нутро страха. Ворон был в кольчуге от пят до макушки. Открытым остался только овал лица. На поясе – толстый черный ремень для подвесок, на груди – большой белый крест.

Феликс подумал, что Джек и вправду крестоносец, пусть кольчуга из хай-тек-пластика вместо стали, а крест – белый галогенный фонарь.

Крестоносец… Лучше держаться от этого человека подальше.

Он даже и развернулся и пошел прочь, но вспомнил, что взял деньги. И подписался с потрохами.

Назад дороги нет.

И все ночные кошмары, так часто приходившие в прожитые тридцать лет, вернулись и плотно окутали мозг.

В кошмарах не было связи и системы. Всегда разная обстановка и враги. Но заканчивалось одинаково: слишком много слишком проворных врагов, одолевавших, загонявших в клаустрофобно крохотную комнату без выхода, припиравших спиной или к крошащимся скалам, или к дымящемуся зыбуну…

Что угодно. Главное – без выхода. И слишком много зла, приближающегося слишком быстро.

Феликс просыпался с криком, чувствуя раздирающий глотку ужас, а потом пил всю ночь, дрожа, пытаясь убедить себя в том, что это всего лишь сон.

Но он всегда знал, что это не так.

Теперь он глядел на свое личное, такое жалкое облачение крестоносца и знал, что сон наконец прорвался в реальность. Он, Феликс, обязательно умрет. Его захлестнул страх – жуткий как никогда в жизни.

Он посчитал, что сможет управиться с этим страхом. Пусть пришел его час, ну и что? Все умирают, правильно? Так что спокойно. Стоически. Вот оно, то самое слово: стоически.

Твою мать.

Феликс повернулся к Джеку, отступившему на шаг и внимательно глядящему на своего стрелка.

– Все готово? – спросил Ворон.

Феликс промолчал. Черт возьми, и что этот тип хотел бы услышать в ответ? Радостный щенячий лай?

Джек понял, молча кивнул, потупился, затем взглянул через улицу на дом с заколоченными окнами – нынешнюю мишень Команды.

– Ладно, скоро начинаем.

Он немного помолчал, посмотрел Феликсу в глаза.

– Хорошо?

Тому захотелось плюнуть, но вместо того он вздохнул и кивнул. Ворон пошел к ступенькам перед входом в окружной суд. Там Кот с Карлом общались с главой полиции и еще парой местных чинов.

Феликс подумал, что от ступенек суда до смерти нет и сотни шагов. Их, наверное, семьдесят. Или даже пятьдесят.

Он осмотрелся. Вокруг пусто. Внутри обозначенной границы только с дюжину людей, бо́льшая часть – в мундирах. Магазины закрыты. На улицах нет машин. Неестественный покой.

Но эта площадь по-прежнему кажется тем, чем была почти всегда: чуть ли не самым безопасным местом в мире.

Феликс бо́льшую часть жизни прожил в крупных городах, но родился и вырос именно в таком захолустье и знал, как оно. На городской площади люди сходятся, чтобы покупать и продавать, пошутить и посмеяться, оформить документы, проголосовать, оплатить штрафы и повидаться друг с другом – так же, как и вчера и за день до того, и как завтра и послезавтра. Мать твою, безопасней же места и не придумать! Конечно, скучно, и, определенно, провинциально, и еще множество слов на «-но» в этом роде. Но главное – безопасно.

Феликс посмотрел на флагшток, венчавший здание суда. В детстве учили идти к флагу, если отбился от родителей во время шоппинга. Нужно прийти к дому с флагом, сесть на ступеньки, ждать и не плакать, потому что мама с папой скоро придут и найдут. Не бойся, сынок, ты там в безопасности.

А здесь за последние три ночи убили по меньшей мере шестерых прямо на виду у полиции. Слюнявые гули затащили кричащих, умоляющих жертв в единственное заброшенное здание города. Иногда монстры выли, когда их шкуры дырявили бесполезные пули и дробь, иногда не выли. Но никогда не останавливались, тащили, лишь поворачивались и шипели, и в свете патрульных мигалок новенькие желто-серые клыки отсвечивали багрянцем.

Полицейские, пошедшие за гулями в заброшенный дом, там и остались.

Феликс докурил, уронил окурок на тротуар, раздавил кольчужным сапогом и стоял, склонившись над ним, пока не угасла последняя искра.

Потом он сидел в трейлере за маленьким столом, и рядом с укрытым кольчугой локтем догорала в пепельнице сигарета, чуть дальше стоял нетронутый пластиковый стакан с охлажденным чаем. Размахивая руками, бряцая кольчугой и вещая, посреди развешанного и расставленного оружия расхаживал Кот. Он что-то доказывал. Но что именно?