Вампиры

Боюсь ли я того, что больше не увижу их? Боюсь ли мук совести за то, что они ушли и не вернулись?

Увы, в большей мере он не может помочь им. Не может кричать на весь мир о том, что знает – и что знают они, молодые жертвы.

Человек пытался объяснить молодому воину, рассказать о долгом трудном пути Матери-Церкви и о страшной трагедии, ожидающей мир, если на горизонте снова замаячат Темные века.

Ведь вампиров немного. А если устремить на их искоренение мощь современного мира, вампиров и вовсе не останется. Молодой воин считает, что в том великое благо.

Но что потом? Как быть со священниками, получившими право и силу искать зло, устраивать охоту на ведьм, ставшими безжалостной властью, – ведь обычные законы «временно», из-за чудовищной угрозы, не действуют?

Человек каждую ночь молился и скорбел о жертвах Зверя. И Человек не хотел молиться и скорбеть еще о злодействах и произволе людей, бездумно делающих работу Зверя.

О, как он пытался объяснить! Но молодой воин был глух к словам. Он говорил лишь про «козлов отпущения» и «подопытных морских свинок». И был прав.

«Но, Господи, разве не прав и я?»

Тогда прошу Тебя, помоги мне пережить потерю и этого храбреца…

– Сын мой, когда ты собираешься уезжать?

– Как только прибудет человек от вас, – пожав плечами, ответил Феликс. – Кстати, как его?

– Отец Франсиско.

– Да, в самом деле.

Будто вызванный, на пороге появился отец Франсиско, поспешил с террасы, поклонился, чтобы поцеловать кольцо на руке Человека, затем, стараясь отдышаться, объяснил причину опоздания.

Человек заверил, что всё в порядке, Феликс подтвердил и пожал руку. Молодой священник просиял.

Он казался истым земным титаном. Шесть футов пять дюймов роста, триста с лишним фунтов веса, огромные плечи, толстые ноги, чудовищно мускулистая шея. Феликс кивнул ему, подозвал остальных, шепнул Франсиско идти первым.

Затем Феликс отвернулся от Человека и тихо спросил:

– Отец, ведь Джек любил вас?

– Да, думаю, любил, – нерешительно ответил Человек.

– И ненавидел.

– Да.

Повисло молчание. Бедный юноша. Он так волнуется и робеет, он в смятении. Наконец он вздохнул и тихо сказал:

– Наверное, и мне надо начинать вас ненавидеть…

Человек ничего не сказал. А что тут скажешь? Конечно, молодой воин вскоре возненавидит его.

И будет прав.

Хочется сказать ему, чтобы не уезжал, остался наслаждаться садами, солнечным теплом и жизнью. Но этого нельзя говорить. И Человек промолчал.

«Отец Небесный, прости меня…»

У дверей на террасу собралась толпа. Люди прощались, напоследок улыбались друг другу, обнимались с невестой. Пришло время уходить.

Кот, раньше не встречавший отца Франсиско, искренне впечатлился и без стеснения глазел на мощное тело, ноги как пни и в особенности на бугрящуюся шею толщиной с его, Кота, талию.

– Э-э, а как наша Матушка-Церковь смотрит на стероиды? – вдруг осведомился он.

И тут же добавил, глядя на смущенное лицо молодого священника:

– Да неважно. Франсиско, пойдем со мной.

И повел великана за двери, но остановился, окинул его взглядом и спросил:

– Святой отец, скажи мне, ты можешь водить машину?

– Конечно.

– Замечательно. Значит, будешь водить, а если сломается – понесешь.

С тем они и вышли в зал и скрылись из виду.

Ушли все.

В саду остался лишь Человек, один. Он улыбался, и в улыбке его были гордость и грусть.

«О Спаситель, как же ты, наверное, любишь их…»