Вампиры девичьих грез (СИ)

— Это как? — опешила я. Разве вампиры пьют алкоголь?

— Если я выпью кровь пьяного человека, со мной будет ровно то же самое, что и с тобой в тот вечер.

— О-о, так это поэтому у нас в стране так пропагандируют здоровый образ жизни? — представив Анхена в обнимку с унитазом, я почему-то здорово развеселилась. Как-то я всегда себе представляла вампиров… возвышенней, что ли. Без бытовых подробностей, в общем.

— Вам он тоже весьма полезен. Да вот только привычка какая-то неискоренимая оказалась. Приходится потакать и попустительствовать… А тебя я тогда своим лекарством в норму приводил.

— В смысле «своим»? Ты еще и лекарства создаешь?

— Нет, я их еще и употребляю. Это лекарство не просто создано вампирами. Оно создано для вампиров. Как раз на случай алкогольного отравления через кровь. Тебе подошло идеально.

— Ну вот, а еще говоришь, я в вампира не превращаюсь, — продолжала веселиться я. — А местами я, оказывается, уже вампир.

— Угу, вот только не теми, какими стоило бы, — он лег на бок рядом со мной, оперев голову на локоть, и все смотрел на меня, так задумчиво и, мне даже показалось, печально. — Что мне делать с тобой? Вот скажи мне, что мне делать с тобой, Лариска?

— Любить, — меня сомнения не посещали. Вот только то, что он отодвинулся, мне не понравилось. Я тоже повернулась на бок и прижалась к нему, скользя ладонью по его спине.

— Любить, — он мне улыбнулся, но как-то не весело. — А потом? — его свободная рука гладила мне спину, а впрочем, не только спину.

— А потом укусить, — не задумываясь ответила я. — Я хочу быть твоей. Совсем-совсем твоей.

— Совсем-совсем-совсем… Я не кусаю девочек, не подписавших «Добровольное согласие», — он взглянул мне в глаза неожиданно жестко.

— На кровь и плоть? Ты же знаешь, что я согласна. Я подпишу, когда скажешь. Хоть прям сейчас.

— На кровь и плоть, Лариса, я и сам хоть десяток подпишу. От любого имени, любым почерком. Это формальность, не более. Ради нее и заморачиваться не стоит. Нет, принцесса, мне нужна от тебя совсем другая бумажка.

— Что же ты хочешь?

— Твою жизнь.

Значит, вот как это бывает. Не страшно. Совсем. И почему я раньше боялась? Если любишь, то не страшно.

— Возьми.

— Правда?

— Да. Только обещай мне…

— Что?

— Обещай, что выпьешь. До последней капли. Выпьешь сам, и ни с кем не поделишься. Обещай, что выпьешь, а не прольешь на землю. Скажи мне, что моя кровь не поганая, и ты не станешь проливать ее в землю! — обида, давняя, позабытая, вдруг вырвалась из меня с этими словами, и я рыдала, не в силах успокоиться.

— Значит, ЭТО тебя обидело? — Анхен, похоже, был поражен. — Из всего, что я тебе сделал, ты помнишь только это? Эту фразу?

— Обещай!

— Я обещаю, Ларочка, обещаю, — он перемежал слова поцелуями, и я верила, чувствовала, что он был в этот момент абсолютно искренен. — Ты будешь моей, только моей. И я никогда не пролью твою кровь в землю. Ты прости мне эти слова. Я был зол тогда, себя не помнил. Я много лишнего тогда наговорил и, быть может, сделал. Мне нельзя злиться, Ларка, я потом остановиться не могу. Я знаю, я пытаюсь сдерживаться, но если срываюсь… Тебе повезло, что я не убил тебя в тот день, а ты запомнила эту глупую фразу.

Я обхватила его руками, прижала к себе крепко-крепко:

— Просто люби меня. Я твоя. Вся. До последней капли.

Он любил. Аккуратно снял с меня через голову рубаху и бросил на пол. О, то есть, если за свои деньги куплено, то мы вещи не рвем, снимаем! Да и сам сегодня явно подготовился. Пришел не в рубашке, а в футболке-поло с тремя пуговичками под горлом. В надежде, что хоть эти уцелеют, не иначе. Ладно, можно и через голову.

— Как я люблю, когда ты не в костюме, — прошептала я, целуя его шею, спускаясь дорожкой поцелуев к груди…

— Не в костюме или без костюма?

— Оба варианта вместе.

Я потянулась к застежке его джинсов, но он перехватил мои руки и, заведя их мне за голову, начал целовать меня сам, и мир мой был — Анхен, мой космос, моя вселенная, и имя его было моим дыханием, и жизнь была лишь там, где он меня касался.

Дверь распахнулась. Ну конечно, больница же. Здесь стучать не принято. Санитарка посуду после завтрака забрать решила. Не забрала. Ойкнув, удалилась. Я покраснела. Анхен рассмеялся.

— Пора завязывать с этой любовью вампира и девы, — весело сообщил он мне. — И так вся больница сутки на ушах стоит. Они и вампира-то первый раз в жизни видят, а тут такой роман! Да у них на глазах! Сэлисэн и Елена горько рыдают в уголке. Теперь лет сто детям и внукам о нашей неземной любви рассказывать будут.

— Ну что ты смеешься? Это же неприлично! Вот что они теперь обо мне подумают?

— Все-то у вас неприлично на ровном месте! Завидуют они тебе. Всей больницей. И чего в этом неприличного? — вопреки разговорам о необходимости завязывать, он явно был намерен продолжать, и я не могла не согласиться с его доводами.