Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ)

— Нет, честное слово!

— Это пока. Потом ты вырастешь, поступишь в колледж, у тебя появятся друзья, подруги…

— Но не такие, как ты.

— Конечно, не такие — это-то и хорошо.

Патрик помрачнел, в голосе послышалось напряжение:

— Почему?

— Потому что люди должны общаться с людьми.

— Но ты ведь позволяешь мне находиться рядом с тобой.

Несколько секунд я молча изучала маленького отпрыска демона, исподлобья смотревшего на меня. Временами он ставил меня в тупик — как сейчас. Что он хотел услышать? Что он не совсем человек, и рядом с людьми ему не место?

— Я не могу ни позволить, ни запретить тебе находиться рядом, Патрик. Это твоё решение.

В светло-зелёных глазах вспыхнул огонёк, взгляд стал пытливым.

— А если я решу находиться рядом с тобой всегда?

— Ты не сможешь.

— Почему?

Разговор становился всё более странным, продолжать его мне не хотелось.

— Скоро рассвет, а тебе уже давно пора спать.

— Потому что когда-нибудь я умру? В этом смысле я ведь совсем как человек.

— Ты и в остальном совсем как человек. Что до твоих недалёких дружков…

— Они чувствуют, что я не такой, как они. А я чувствую их страх и… какие они скверные. Брат Клеомен тебе не сказал? Я чувствую эмоции и вижу душу человека. И я видел их души и душу брата Клеомена — всех братьев. И твою…

Мои волосы были близки к тому, чтобы зашевелиться. Рядом со мной сидел подросток, почти ребёнок, по-человечески хрупкий и беззащитный. Но в тот момент он меня пугал…

— Ты не можешь видеть мою душу, потому что я — не человек.

— Да, я вижу и это. Но ты отличаешься от других. Например, от тех двух, что были здесь. А я — не такой, как остальные люди. Поэтому ты позволяешь мне находиться рядом. Тебе меня жаль…

— Патрик…

— Я ни с кем не могу говорить так, как с тобой. Брат Клеомен, конечно, любит меня, но… Я уверен, что он меня боится, хотя и не признаётся в этом даже самому себе.

Придвинувшись ближе, я ласково провела ладонью по его волосам.

— Сейчас всё стало с ног на голову. Миры и существа, их населяющие, смешались, чтобы выжить. И, да, мне действительно тебя жаль. Ты ещё ребёнок, а вынужден участвовать в том, что вселяет ужас даже бессмертным. Но если всё закончится благополучно, миропорядок восстановится. И тогда подобным мне существам не будет места в твоей жизни.

— Пожалуйста, пообещай, что будешь по-прежнему ко мне приходить! Хотя бы иногда… Пожалуйста!..

Наверное, целую минуту я смотрела на него, не решаясь ни дать обещание, ни отказать в нём. Патрик терпеливо ждал. Потом губы его сжались, он тихо вздохнул, и его худенькое тело поникло. Во всём этом было столько грусти, что у меня защемило в груди, и я серьёзно пообещала:

— Хорошо. Пока сам не скажешь, что в моих визитах нет нужды.

Патрик вскинул на меня сияющие глаза и порывисто бросился мне на шею. Но подобная смелость, очевидно, напугала его самого и, густо покраснев, он торопливо отодвинулся. Я чмокнула его в лоб.

— Уже почти рассвело. Увидимся завтра.

[1] Белтайн — кельтский праздник начала лета, традиционно отмечался 1 мая. На возвышенных местах разжигались костры, и участники праздника проходили между ними или прыгали через огонь для ритуального очищения.

* * *

В ночь, когда заканчивалась "проспоренная" неделя, я, желая хотя бы немного ободрить расстроенного Патрика, отважилась на разжигание костра. Однако эта идея не вызвала такого восторга, как я ожидала. Патрик вроде бы немного оживился, но настроение его оставалось мрачным. Равнодушно глянув на еду, которую я прихватила с собой, он только дёрнул плечом:

— Для чего? Это же не праздник…

— Нет, но это пикник, помнишь?

— Спасибо… Я не голоден.

— Посмотрим, что ты скажешь через пару часов.

Пока мы возились с хворостом и костром, который Патрик непременно хотел разжечь сам, голод в самом деле взял своё. Под конец слегка повеселевший Патрик всё же отдал должное поджаренным над огнём припасам.

— Видишь, я же говорил, что с костром лучше, — заключил он.

— Я и не спорила. Пока ты не воображаешь себя кельтом, я готова разжигать его снова и снова.

— И когда мы разожжём его в следующий раз? Когда ты придёшь опять?

— Я ведь ещё даже не ушла, — попыталась увильнуть я.

Патрик тут же погрустнел.

— Но скоро уйдёшь… Рассвет всегда наступает очень быстро.

Я протянула ему нанизанный на шампур шампиньон. Патрик задумчиво повертел его над огнём и устремил на меня пытливый взгляд.

— Ты совсем не ешь человеческую еду? Никогда?

— Ни разу с тех пор, как перестала быть человеком. По-моему, твой гриб сейчас подгорит.

До сих пор Патрик не затрагивал эту тему, и начинать её теперь мне тоже не хотелось. Но отвлечь его оказалось не так просто.

— А что ты тогда ешь? Только кровь?

— Давай поговорим о чём-нибудь более аппетитном.

— Мне это совсем не мешает, честное слово!

— Мне мешает. С чего ты вообще об этом заговорил?

— Хочу знать о тебе больше.

— Ты и так знаешь обо мне всё, что нужно.

— Нет, не всё, — упрямо возразил Патрик. — Например, я не знаю, куда ты уходишь каждый раз. В другой мир? Или остаёшься в этом?

— Когда как.

— А твои друзья, что были здесь? Ты видишь их часто?