Вампиры на Каникулах (СИ)

— Было б замечательно, если бы вы попросили их заполнить несколько анкет. Интервью с вампиром — это настоящий прорыв в науке! Ведь нам, ламиеологам, так редко выпадает шанс поговорить с немертвыми по душам… ну или что там у них такое. Да и топор в руках не способствует теплым отношениям. А вы бы пригласили их в кафе — я подскажу хорошее — и побеседовали с ними, как следует.

Трудно будет найти ресторан, меню которого полностью удовлетворит вампирские запросы, но идея ей нравилась. Тем более, что не все же время они будут заполнять анкеты. Можно порасспросить насчет родителей, как они там, помирились ли?

— Я только за.

— Чудесно! Сара, вы станете нашим парламентером! Это такая честь! Кроме того, подумайте, какая диссертация у вас получится на основе добытых материалов. А как обрадуется мистер Абронзиус! У него, кажется, конфликт с ректором Кенигсбергского университета? Вряд ли этот напыщенный ретроград посмеет и пол-слова сказать вашему мужу, после такого как вы положите ему на стол свою монографию. Не удивлюсь, если через пару лет — или того меньше — вы будете председателем местного отделения Международного Ламиеологического Общества.

— Но где я найду Герберта с Альфредом? Я постучалась к ним в дверь, но горничная сказала, что они съехали.

— Ну так подумайте, куда они могли пойти, припомните ваш разговор. У вас не может не получиться…

… ведь если она умудрилась в многолюдном Париже наткнуться на двух знакомых вампиров, между ними существует притяжение, вроде животного магнетизма. Когда общаешься с немертвыми постоянно, начинаешь их чувствовать. Как, впрочем, и они тебя.

Теперь глаза девушки сверкали, словно она смотрела на груду сокровищ. Ей уже мерещатся дипломы, и докторские степени, и рукопожатия светил науки. Не позавидуешь тем вампирам, по следу которых она пойдет. Весь Париж наизнанку вывернет. Главное, оказаться поблизости, когда их отыщет Сара… глупая тщеславная девчонка, которая до сих пор верит, что нежить может быть хорошей или плохой.

Глава 11

Герберт поднялся по лестнице, продолжая удивляться, как он согласился на эту аферу. Ведь у него нет ни грамма уверенности, что сам Эрик одобрил бы такую затею. А что если он застукает виконта в грим-уборной Кристины Даэ? Небось, решит что события развиваются в геометрической прогрессии — сначала Герберт оттяпал его ложу, потом вторгся во владения, а теперь решился покуситься на самое дорогое. Сколько вампир помнил себя, женщины не приносили ему ничего кроме неприятностей. Сегодняшний вечер тоже не казался переломным моментом в его отношениях с противоположным полом. Оставалось лишь уповать, что все разрешится быстро — что при первом же упоминании Призрака сердце Кристины растает, как сладкий лед под полуденным солнцем. Тогда девушка выгребет весь пепел из камина, чтобы посыпать себе голову, и слезно покается в предательстве. Хотя с большей уверенностью можно было ожидать свиных стай в небе, причем на той неделе, когда Пасха и Пятидесятница будут праздноваться в один день, а в аду появятся сосульки.

Стены с дверями тянулись на мили, но еще ни на одной табличке он не прочел заветное имя. Можно, конечно, просто хлопать дверьми и заглядывать внутрь — та комната, из которой донесется наиболее мелодичный визг, и будет гримеркой фроляйн Даэ. Но хорошие манеры еще никто не упразднял.

К счастью, свернув в очередной коридор он наткнулся на группу маленьких балерин, с раскрытыми ртами внимавших даме, что высилась над ними, как скала на барашками волн. Заметив посетителя, одетого элегантно и дорого, девочки на всякий случай сделали реверанс. Их наставница лишь величаво кивнула. Сначала Герберт принял ее за старуху, но такое впечатление создавалось из-за ее одеяния. Облачена она была в безупречно отглаженное платье того цвета, который вежливые люди называют «немарким.» В руках, затянутых в аккуратно заштопанные перчатки, женщина держала помятый ридикюль, которым, казалось, долго колотила себя по чепцу, столь же скомканному. Чепец украшали более чем знакомые бумажные цветы. Они же виднелись на корсажах маленьких балерин. Похоже, оперный люд наведывался в сад Маргариты, словно тот был магазином модистки.

Когда виконт успокоил свое попранное чувство прекрасного и пригляделся получше, он заметил что даме не больше 40. Она обладала твердым подбородком, серыми, слегка усталыми глазами и губами, сжатыми в тонкую линию. Тем не менее, судя по морщинкам у крыльев носа, эта особа была не прочь и посмеяться, и побалагурить. С друзьями, конечно. Впрочем, при одном взгляде на нее каждый мечтал стать ее другом, потому альтернатива открывалась угрюмая. Сия матрона могла не только согнуть подкову, но и оставить вмятину на наковальне.

— Кого-то ищете, молодой человек? — поинтересовалась дама, выступая вперед, словно наседка перед цыплятами. Хотя цыплята и сами могли вмиг ощипать любого коршуна.

— Да. Вы не знаете, где находится грим — борная мадемуазель Даэ? — спросил виконт. Ответом ему стало тихое, как плеск ручейка, хихиканье балерин.

— Знаю, — сказала дама, — на что она вам?