Вампиры не обязаны... просить?

— Да, — кивнула она. — Да, мой милый. Я здесь. — Чудо из всех чудес. Всё ещё обнимая его лицо руками, она наклонилась и поцеловала его в губы. Они были мягкими и тёплыми, и это были самые восхитительные губы, к которым она когда-либо прикасалась. И если бы они не находились в процессе разрешения очень ужасной ситуации и в окружении большой группы солдат, она бы сорвала с него одежду и взяла прямо там.

Антонио застонал.

— О, прошу, не надо так стонать. Ты недееспособен и уязвим, а у меня в голове всплывают порочные мыслишки, подпитывая желание воспользоваться тобой весьма грязным, публично неподобающим способом.

— Я тебя даже не остановлю. — Он усмехнулся.

«Ты даже не представляешь, что для меня значат эти слова».

— Я бы с удовольствием, но… — Она взглянула на неподвижно лежащего на земле Чаама. — Должна помочь ему.

— Нет, — запротестовал Антонио, не в силах говорить громче шёпота. — Что бы внутри него ни было, оно не похоже на остальное.

— Ты же обещал, — взмолилась Мэгги, взбегая по ступенькам на пирамиду. Её бледное, веснушчатое лицо было покрыто потом и слезами.

— Проклятье, — упрекнула Мэгги Иш Таб, — я же велела тебе оставаться внизу.

Мэгги не обратила на неё никакого внимания и нырнула прямо к обмякшему телу Чаама.

— Уфх. Спасибо, что послушала богиню. Ты — само удовольствие.

С момента, как Иш Таб вернулась в Седону, благодаря мастерству Маакса как в скрижалях, так и в путешествиях во времени — с чем ей придётся разбираться позже — эта Мэгги всё время плакала, извинялась и снова распускала нюни. Она совершенно разбита.

Иш Таб отпустила Антонио, наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Я должна.

Она встала и подошла к Чааму, который лежал, свернувшись клубком на боку, а Мэгги рыдала, поглаживая его по щеке.

— Омойбог. Держись, просто держись… — вновь и вновь повторяла она.

— Нет, прошу, нет, — протестовал Антонио. — Я не могу тебя потерять. Я тебя люблю.

У Иш Таб челюсть отвисла.

— Ты хоть представляешь, как долго я этого ждала? — Она вся сияла. — Я тоже тебя люблю, вампир.

— Тогда, не делай этого, — пробормотал он. — Помоги мне встать, и я его очищу…

— Нет, — перебила она его, — я бессмертная, и меня нельзя убить, в отличие от тебя. — Хотя божества тоже уязвимы, например Чаам, её любимый брат. Та тьма, которая тяготеет к божеству, не похожа ни на ту, что довлеет над человеком, ни на ту, что над вампиром, ни на ту, что над Мааскаб. Она в тысячу раз мощнее. Когда Иш Таб однажды попыталась излечить Симил от этого безумия, не только потерпела неудачу, но и почувствовала себя так, словно её тело накачали кислотой. И очнулась она лишь двести лет спустя. Да, плохая магия божества очень сильная штука. Несмотря на все трудности, Иш Таб должна попытаться. Мэгги и Чаам обидели, и хотя Иш Таб не виновата, попытаться сделать это казалось правильным. Именно так, как она надеялась, могли бы поступить ради неё её братья и сёстры, если бы ситуация была немного иной. Единственное утешение — Антонио теперь бессмертен и будет рядом, когда она очнётся.

«Ну, поехали…»

Сложив руки вместе, Иш Таб произнесла молитву и опустилась на колени, чтобы прижать ладони к спине Чаама. В первые несколько мгновений ничего не почувствовала, но затем открылись шлюзы тёмной энергии. Иш Таб ощутила столько боли, столько отчаяния. Её божественный свет задрожал внутри смертной оболочки, будто желая убежать от отвратительного монстра, вторгшегося в тело. Затем раздались крики, кровь и мучительные мольбы его жертв. Столько лиц, такие молодые, так ужасно убитые. Иш Таб напомнила себе, что все эти ужасы и зверства не его рук дело. Чаам был одержим. Внутри него было зерно добра, которое старалось противостоять каждому злому поступку, каждому жестокому моменту, но тьма оказывалась сильнее.

Иш Таб пила его боль и тьму, заполняя себя, пока не почувствовала, как свет Чаама становится чистым. Она резко отдёрнула руки и уставилась на ладони — кожа была тёмно-серой. Боги, как она ещё стоит на ногах?

— Всё кончено? С ним всё хорошо? — спросила Мэгги, опускаясь на колени и поглаживая Чаама по щеке.

Чаам застонал и приоткрыл один бирюзовый глаз.

— Кошечка, это ты? — прошептал он хрипло.

Мэгги счастливо расплакалась.

— Да, твоя кошечка здесь.

— Ха! Я сделала это! У меня получилось! — Иш Таб слабо протанцевала, а потом присела на корточки рядом с Антонио. — Я бы сейчас тебя расцеловала, но ты выглядишь так, словно только что зашёл в кафе и попробовал «всё за девяносто девять центов». Разве инкубы должны быть такого зелёного оттенка? — Она улыбнулась.

— А богини — серыми? — пробормотал Антонио.

— Со мной всё будет в порядке, просто нужно найти место, где можно выкинуть эту гадость. — Жаль, что Антонио вышел из строя. Может, Иш Таб удастся разгрузиться на несколько деревьев, пока она не найдёт членов загородного клуба.

— Чаам, — проговорила Мэгги, поглаживая его покрытый сажей лоб, — теперь ты в безопасности, любовь моя. — Она несколько раз поцеловала его в губы и обняла.