Вампиры ночи

Лукка проводит рукой по моему бедру. Я слизываю его кровь со своей руки, как кошка. Еще слишком рано думать о том, чтобы повторить это, но все же я задумываюсь. Я бы повторила это еще раз двадцать, если вновь смогу ощутить подобное.

Он переворачивается на бок и смотрит на меня белыми, словно туман, глазами, прежде чем ответить.

– Я не могу рассказать эту историю, – произносит Лукка. – Потому что еще не знаю, чем она закончится.

Глава двадцать третья

Ставни все еще опущены. Я растягиваюсь на кровати. Лукки рядом нет. Иногда он остается в моей постели, иногда возвращается в свою комнату. Три дня назад Лукка сообщил Константину, что мне нездоровится, и я отключила оба своих телефона. Все, чем мы занимались после той ночи в клубе, это трахались. И даже когда порой удается поспать, мне снится, как я занимаюсь с ним сексом, а потом, проснувшись, мы повторяем то же самое. Вампирская кровь – прямая дорога к постоянному возбуждению.

Мне плевать на работу или на пропущенные звонки от Джексона и мамы. И как бы я ни хотела поговорить с Асель, мне плевать даже на нее. Так быть не должно, но, попробовав кровь Лукки, я только о нем и думаю… С тех пор он почти не отходит от меня.

Включаю телефон и смотрю на время: 15:45. Ни один из братьев так рано не встает. Иногда после захода солнца Константин выходит на пробежку или идет в тренажерный зал внизу. Лукку, наоборот, почти каждый вечер приходится вытаскивать из постели, чтобы он подготовился к работе.

Проснувшись несколько часов назад, я лежу и размышляю. Нет, не размышляю… беспокоюсь. Задаюсь вопросом о том, должна ли я сообщать то, что мне рассказал Лукка о наркотиках. Стоит ли мне в этом покопаться? История о вампирах, подсевших на таблетки, может быть весьма интересной, как и о безумном ночном клубе, в который меня водил Лукка. Однако Джексон послал меня сюда, чтобы расследовать убийства. Есть ли какая-то связь между всем этим?

Лукка упомянул, что у его брата есть лаборатория. Я вспоминаю, как видела камеры для заключения на частной парковке клуба в тот вечер, когда он повел меня на встречу со своим братом, и человека в белом халате, разговаривающего с Константином в его кабинете накануне похода в театр. Все эти тревожные знаки стали отчетливее вырисовываться в моей голове с тех пор, как выяснилось, что Константину нравится делать чудо-наркотики для своих друзей-Вампиров.

В этом нет никакого смысла: детали не сходятся, но мысли продолжают крутиться, словно разрушенные дома во время тайфуна. И в центре него – Лукка, ощущение его губ на моих губах, соприкосновение моего языка с его, и то, чем мы продолжали заниматься с тех пор. Знает ли Константин? Есть ли ему до этого дело?

Я уже столько времени в России, и до сих пор у меня нет истории.

Мой телефон звонит, тут же вспыхивает имя Асель. Меня охватывает чувство вины. Я не появлялась на работе. И все еще с ней не виделась.

Мой палец замирает над красным кружочком на экране, и затем я мысленно ударяю себя по лицу.

Черт возьми, Саския, что с тобой происходит? Она молода, ее парня только что убили, а ты – расследователь. Поговори с ней.

– Привет, Асель, – произношу я, выдавливая улыбку на своем улице. Мама утверждает, что говорить по телефону нужно жизнерадостно. Она уверена в том, что люди услышат, как ты улыбаешься. Но до АМ моя мать брала с людей шестьсот баксов в час, чтобы предсказать им их будущее или проклясть их бывших любовников. С такими буйными телефонными тарифами я бы тоже улыбалась.

– Хотела позвонить тебе, но в последнее время из-за работы у меня были связаны руки. – Ухмыляюсь своей глупой шутке, из-за чего мое чувство вины лишь усиливается. – Как ты?

– О, слава богу, ты подошла, – взволнованно тараторит она на одном дыхании. – Все плохо. Мне очень нужно с тобой поговорить.

Закрываю глаза. Какой же из меня дерьмовый друг. Возможно, это потому, что я совершенно не знаю, как быть. Асель не заслужила жалких извинений с моей стороны.

– Хочешь встретиться? – спрашиваю ее.

Снова смотрю на часы на телефоне. Еще есть пара часов до того, как кто-то из братьев начнет меня искать. Однако я не в плену и могу уходить, когда пожелаю.

– Хорошая идея. Телефонам нельзя доверять, – отвечает она голосом, полным слез. – Мне столько нужно тебе рассказать. О плохих вещах.

Конечно, о «плохих» вещах. Я знакома с чувством потери и тьмой, что приходит после. Нет ничего «хорошего» в том, когда твоего парня убивают, а ты так далеко от дома.

– Мы можем встретиться в кафе возле клуба? – спрашивает она.

– Где завтракали в последний раз?

– Да. Мне страшно, Саския. Все очень плохо. – Ее голос дрожит, и у меня сжимается сердце. Она нуждалась во мне, а все, о чем я думала, так это моем следующем оргазме.

– Понимаю, – говорю ей. – Встретимся в шесть? После того, как поболтаем, пойдем в клуб вместе?

– Буду только рада. – Моя мама была права. Я слышу улыбку в ее голосе. – Спасибо, Саския. Ты настоящая подруга.