Вампиры пустыни

Лонг сбросил ночную рубаху, надел рабочий комбинезон, проглотил чашку кофе, сварил яйцо, но от волнения не смог его съесть. Подошел к двери своего магазинчика-мастерской- квартиры, проверил, заперт ли замок, помахал соседским ребятишкам, торопящимся в школу, и торжественно выставил на захламленной витрине табличку:

«ДО НОВОГО УВЕДОМЛЕНИЯ ПРИЕМ ЗАКАЗОВ ПРЕКРАЩЕН»

Из кладовой он бережно вынес завернутый в тряпки предмет и поставил его на рабочий стол. Освобожденный от покровов, предмет оказался стеклянным кубком — но каким кубком! Прозрачнейшее шведское свинцовое стекло, чистейшие линии, каких он никогда не видывал, его тайное сокровище, купленное в один далекий и безумный день. Он грохнул тогда шестимесячный заработок, и жена продолжала его пилить, пока не умерла. Лонг извлек из кладовой папку с набросками и эскизами. Первый из них был нацарапан восторженной рукой в тот день, когда он купил кубок, и он улыбнулся при виде наброска — вычурный мотив в стиле рококо, абсолютно не соответствующий классическим линиям и совершенству стекла.

За многие годы, перебрав сотни вариантов, Лонг довел свою идею до уровня, что был, как он скромно считал, достоин материала. Доминантой композиции должна была стать смело очерченная фигура Деметры, матроны чистой, как само стекло, а из ее широко раскинутых рук будут водопадом литься все плоды земли.

Лонг уверенно взялся за работу. Он тонко закоптил над пламенем свечи овальный участок на внешней стороне кубка и двумя пальцами крепко прижал к угольной черноте изображение Деметры; тонкая, как волосок, игла в другой руке обвела линии рисунка. Когда рисунок был перенесен на кубок, Лонг занялся гравировальным станком. Он закрепил на валике маленький и чуть стертый, как он любил, медный круг и пальцами нанес на него лучший руанский крокус[5]. Взял пепельницу, расколотую при пересылке, и поднес к вращающемуся диску. Кромка вошла мягко, с правильным ощущением втирания.

Лонг вытянул обе руки, убедился, что пальцы не дрожат от волнения, приблизил к станку тяжелый кубок и собрался сделать первый крошечный надрез из миллионов, что сольются в шедевр.

Кто-то постучал в дверь и начал дергать дверную ручку.

Себастьян Лонг не сдвинулся с места и не взглянул на дверь. Скоро назойливый клиент заметит табличку и уйдет восвояси. Стук и дерганье не прекращались. Лонг поставил кубок на стол, со злостью подошел к витрине, поднял табличку и замахал ею прямо перед глазами стоявшего за стеклом — лица он не разглядел. Однако идиот не уходил.

Гравер отпер дверь, приоткрыл ее и рявкнул:

— Мастерская закрыта. Заказы не буду принимать несколько месяцев. Прошу меня не беспокоить.

— Это касается кубка Деметры, — заявил незнакомец.

Себастьян Лонг уставился на него.

— Какого дьявола! Откуда вы знаете о моем кубке?

Он видел перед собой какого-то приезжего средних лет, довольно невысокого роста.

— Впустите меня, пожалуйста, — убеждал незнакомец. — Это важно. Прошу вас!

— Не понимаю, о чем вы, — сказал гравер. — Но что вам известно о кубке Деметры?

Он воинственно засунул большие пальцы за пояс комбинезона и наградил незнакомца злобным взглядом. Незнакомец воспользовался тем, что гравер снял руку с дверного косяка, и проскользнул в мастерскую.

Себастьян Лонг коротко подумал, что его ждет настоящий кошмар. Незнакомец быстро метался по мастерской. Он схватил резец и швырнул его на пол, схватил точильный брусок и швырнул на пол.

— Эй, вы! — загремел Лонг, когда незнакомец схватил разводной гаечный ключ. Ключ он на пол не швырнул.

Лонг бросился к незнакомцу, а тот метнулся к столу, размахнулся и опустил ключ. Кубок со звоном разлетелся на куски.

Сердце Себастьяна Лонга готово было разорваться от горя и ярости, тело тряслось — он и не знал, что способен испытывать такую бурю чувств. Застыв, он увидел, как незнакомец улыбнулся в предвкушении.

Ноги гравера подкосились, и он упал на пол, опустошенный и мертвый.

Хищник заперся в спальне своего особняка и снова улыбнулся, вспоминая.

Все еще улыбаясь, он обвел кружком дату на настенном календаре.

— Эй, Долорес! — по-испански крикнула мать. — Ты собираешься весь день там торчать?

Девушка практиковала перед зеркалом соблазнительную улыбку в духе Лорен Бэколл: веки чуть опущены, уголки губ чуть приподняты. Она выскочила из ванной и закричала по-английски:

— Сколько раз я тебе говорить не называть меня это латино имя больше!

— Долли! — насмешливо произнесла мать. — Даали! Это в честь кого, а? Кто-нибудь видывал святую Даали?

Девушка бросила матери непристойное испанское ругательство и побежала вниз по лестнице многоквартирного дома. Господи Иисусе, сегодня она точно опоздает!

Путь к остановке трамвая преградил поток машин. Она пританцовывала от нетерпения. И тогда случилось чудо. Совсем как в кино, рядом с ней остановился большой кабриолет и праздно ехавший куда-то водитель спросил, распахивая дверцу:

— Вы, кажется, торопитесь. Вас подвезти?

Ошеломленная внезапным исполнением всех мечтаний, она не забыла наградить водителя улыбкой — веки чуть опущены, уголки губ чуть приподняты.