Вампиры тут беспризорные

Попаданец стиснул зубы. Несмотря на слухи о его кончине, которые распускались тут и там, его все же искали и листовки с портретом тому доказательство. Степан уже пожалел, что поднялся наверх из Города Звезд, надо же было напороться на кого-то из Вальдернеских, так ещё и быть узнанным.

— Так лучше для нее. — коротко бросил Степан, мрачно думая о том, а не аукнется ли ему эта легкомысленная прогулка.

— Вы ее любите? — спросил незнакомец так, словно это было вовсе не важно, и важнее всего на свете одновременно.

Губы попаданца дрогнули в слабой улыбке. Да, он ее любит, но то, что является любовью для него, может совершенно ничего не значить для нее. И он это прекрасно понимал.

— Это уже решать ей. — на выдохе ответил Степан и ушел, не оборачиваясь.

* * *

Маниэр сидела на своей кровати, подтянув колени в груди, и отрешенно смотрела на одеяло. Когда она жила в замке с Кифеном, одеяло было намного теплее, а подушка мягче.

Девушка вздохнула. Кифен не появлялся дома уже больше недели — сколько бы ни приходила, никак не могла застать его, и сердце терзали смутные опасения, что ее любимый сгинул в чужих кланах.

Помниться, Веце жаловался, что им придется и к Аркским идти. Наверняка с Кифеном что-то случилось. Маниэр положила голову на колени и перевела пустой взгляд в серую холодную стену.

Дед запер ее в комнате, и вот уже второй день она сидела, думала о бессмысленности своего существования и о том, как бы хотела увидеть Кифена. Просто увидеть, хотя бы издалека, хотя бы на картинке.

Старейшина заблокировал ее магию, и сбежать из этой тюрьмы — родного гнезда, она не могла.

В дверь тихо постучали. Девушка равнодушно бросила:

— Закрыто. — и продолжила сверлить взглядом стену. Вот бы ее выгнали из клана навсегда и запретили даже приближаться к гнезду.

— Я захожу. — ответил с той стороны Валькар и открыл двери. Маниэр лениво повернула голову, с глухим гневом понимая, что дед дал ключи этому мужчине, буквально разрешив Валькару делать с ней что пожелает.

— Убирайся. — предупреждающе пророкотала девушка, сузив глаза. Пусть только попробует притронуться к ней.

— Тут вроде чисто. — сдержанно пошутил Валькар, но это лишь сильнее обозлило Маниэр, — Я принес тебе подарок, на свадебный, конечно, не тянет, но все же. — и достал из внутреннего кармана вдове сложенный лист.

— Мне ничего от тебя не нужно, забери свои подачки. — прошипела Маниэр, не вглядываясь, что он там притащил. Как будто ее можно купить подарками. Он думает, что она легковерная дура и от пары презентов растает и оставит свою прежнюю любовь?

И плевать, за кого он там ее принимает, эти подачки — унизительны, они оскорбляют ее чувства к Кифену, будто ее выстраданная любовь ничего не стоит. Или стоит самую малость.

Валькар натянуто улыбнулся, коря себя, что не женился на безродной эльфийке десять лет назад, а решил посвятить себя артефакторике и работе. Имейся у него жена, старейшина даже не стал бы поднимать вопрос с женитьбой и Валькару не пришлось бы возиться с колючкой-Маниэр.

Да и чувствовал себя как-то странно, ухлестывая за невестой глубокоуважаемого им, а главное, живого графа. Стоило отметить, что Кифен, хоть и был переселенцем, обладал какой-то нездоровой, исконно Вальдернеской жертвенностью.

И пусть Валькар прекрасно понимал, что тому причина, и быть вместе Маниэр с графом, скорее всего, не смогут, все же сомневался в правильности своего предстоящего брака.

— Маниэр, нам жить вместе, мы будем одной семьей. — начал он, окидывая взглядом ее пустую холодную комнату, где стояла лишь старая шаткая кровать. Голые серые стены делали тощий силуэт Маниэр ещё более несчастным, и слова застревали в горле. Валькар не хотел обидеть женщину графа, — И я хочу, чтоб мы были нормальной семьей, такой, какие бывают за пределами клана, поэтому попробуй меня хотя бы получше узнать. — твердо проговорил он. Но Маниэр едва ли прониклась его словами, лишь чуть громче выдохнула и устало, безумно устало подняла алые глаза.

— Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что это невозможно. — прошелестела она, прикрывая веки. Дед не выпустит ее из гнезда, не позволит покинуть земли вампиров, и уж тем более не даст разрешения жить так, как им хочется. Старейшина Доллир влезет во все мыслимые и немыслимые личные границы, переступит любые приличия, и наверняка, старый гад, и появлению внуков поспособствует.

Валькар бы в ином случае восхитился упрямством вампирши, сказал б, что такая достойна зваться графиней, но сейчас ее высокомерная, бесхитростная и непреклонная гордость мешала им обоим. Да, он — не графский сын, а простой вампир, живущий далеко за пределами клана, но это не повод быть столь категоричной.

Пусть он далеко не так богат, как граф Кифен, не обладает той же силой, что глава рода, но как она может отказываться от своего шанса выжить только из-за гордости? Мужчина даже не хотел знать, насколько высока у нее планка.