Вампиры тут беспризорные

Степан скривился от одной лишь мысли: вкус у того растения препоганый, так еще и вызывает онемение и паралич челюсти, а то и всей головы. Ниже действие почему-то не распространялось.

Но придумано хорошо — и он, и деревенские будут уверены, что никто от его зубов не пострадает.

— Несите траву. — согласился попаданец и с опаской оглянулся на лес, спиной чувствуя голодные взгляды монстров. Еще одна ночь там может стать последней, а умирать Степан пока не собирался.

Вилы миролюбиво опустили, но и в село не пускали, ждали, пока принесут каршискую траву. Степан нервно стучал пальцем по рукояти меча, беспокоясь, что травы-то у них может и не оказаться.

Накаркал.

— Нету травы, глава! — крикнул мальчонка, которого за ней посылали. — Сгорела вместе с домом травника на прошлой неделе!

У вампира от этих слов сердце в пятки ушло. Как нету?

Два обеспокоенных взгляда встретились.

— И что нам теперь делать? — глава озабоченно потер лицо. Дом сгорел, запас трав на зиму тоже, нападки монстров участились, так еще и вампир приперся. Они прокляты, не иначе!

Может выгнать его в шею отсюда? Монстры ночью сожрут, так что мстить вампир вряд ли вернется.

— Травы нет, так что проваливай туда, откуда пришел. — припечатал глава, решив избавиться от головной боли. Ночь на дворе, а он тут лясы точит с вампиром. Будто ему больше нечем заняться.

— Пустите меня переночевать. — упрямо повторил Степан, хмуро взглянув исподлобья на селян.

Людям его мерцающий взгляд не понравился — слишком зловеще выглядел вампир в лунном свете.

А у главы отпало и без того слабое желание дать ночлег кровососу. Сожрет всех же, тварь, полдеревни выкосит.

— Проваливай, покуда цел! — зло рыкнул мужик.

Степан мысленно прикинул и рассудил, что, даже будучи избитым, в деревне он будет куда целее, чем в лесу.

— Пустите, по-хорошему прошу. — оскалился вампир. — Не трону я вас, если сделаете по-моему. Или пеняйте на себя. В лес я не вернусь.

Ему вовсе не хотелось быть злым или жестоким, но когда ты устал, до ужаса устал, а твое «пожалуйста» никто не слышит, единственное, что приходит в голову — перейти к угрозам.

В конце концов, можно по пальцам пересчитать, когда этот метод не срабатывал.

Попаданец не собирался опускаться до запугиваний, но что ему еще остается?

С ним медленно происходило то, чего он так боялся — мир постепенно заставлял его меняться, становиться жестче и черствее, безжалостнее.

И сейчас ему было совершенно все равно, как далеко придется зайти в угрозах и, возможно, действиях. Какая разница, умрет он тут или в лесу?

— Мы забьем тебя. Нас больше, дурная твоя голова. — ухмыльнулся глава.

Вампир скрипнул зубами, испытывая острое, жгучее отчаяние, потому что хотел жить, потому что за свою жизнь ему обязательно когда-то придется отнять чужую. И возможно, это случиться куда раньше, чем он представлял.

— Пустите.

Глава сверлил попаданца злым, раздраженным взглядом, Степан смотрел в ответ упрямо, настойчиво не отводя глаз.

Он не хотел умирать, но и навредить кому-либо не желал. Только вот выбора ему никто не давал.

— Пшел отсюда, нечисть поганая!

Попаданец криво ухмыльнулся. Да, он не святой, и не отрицает своей вины в том, что оступился, но почему о нем судят лишь по расе?

Стать вампиром — не было его выбором.

Но как горько от мысли, что лишь одно это, тело, в которое он попал, так сильно заставляло его меняться, отрекаясь от своих принципов и самого себя.

— Это земли вампиров, поостереглись бы говорить такие слова. — сцедил попаданец сквозь зубы. Нервное напряжение нарастало, усталость и голод лишь обостряли до предела чувства, не давая полностью обуздать эмоции.

— Давно всем известно, что вампиры сами по себе и о народе не пекутся. Так что нет у тебя тут никаких прав. Убирайся. — проговорил мужик и слабо, предупреждающе ткнул вилами вампиру в живот.

Степан качнулся назад, непонимающе взглянул на вилы, потом на главу деревни. Положил руку на металлические зубья и оттолкнул от себя, бросив осуждающий взгляд на мужчину.

— Я не переходил черту, так зачем это делаете вы? — пророкотал вампир, неосознанно скалясь.

Несколько людей отпрянули назад, кто-то испуганно охнул.

— Уже одним своим приходом и требованием пустить ты перешел всякие границы. — холодно отчеканил глава.

— Разве я причинил вам вред? Кого-то ранил или убил? — разве можно принять то, что тебя будут слепо ненавидеть лишь потому, что ты другой?

Степан привык. Но не смирился.

— То, что ты еще не успел это сделать, не более, чем счастливая случайность. — уничижительная насмешка проскользнула в голосе главы, но вампир запретил себе злиться на такую мелочь.

У него сейчас задача поважнее — выжить.

— Я не могу остаться в лесу. Что мне сделать, чтоб вы пустили меня? — мрачно, через силу проговорил попаданец, тихо добивая последнее сопротивление не вовремя очнувшейся гордости.

— Умереть. Мертвого мы пустим. — бросил кто-то из мужиков.

Степан смерил говорящего нечитаемым взглядом и скрипнул зубами. У него не было ни терпения, ни сил на любезности, долгие расшаркивания и переговоры.